«Запрягали», как всегда, неторопливо, а потом понеслось вскачь!
Узнав, что его судно собираются топить, британский шкипер совсем слетел с катушек – его пришлось связать, препроводив под замок на русский пароход.
А остальному экипажу едва намекнули, что заряды в трюме у ящиков с динамитом уже заложены, как те, ударившись в панику, буквально горохом посыпались в шлюпки.
Уже возвращался последний вельбот, увозивший русских фейерверкеров
[12], как вдруг сигнальная вахта огорошила новостью:
– Дым с запада!
С запада, же потемневшего закатом, а потому чужое судно заметили с опозданием.
– Принять вельбот, и уходим на полном ходу, – немедленно распорядился командир, – не нравится мне этот «новенький с запада». Скоро стемнеет окончательно, а ночи здесь – глаз выколи. Успеем убежать.
Пары поддерживали, ход набирало штатно, но…
– Медленно, медленно, – кривился Скальский.
От «купца» «Днепр» отошел пока всего кабельтов на семь, а приближающийся корабль уже просматривался надстройками.
– Шибко быстро идет, паразит! – Вахтенный опустил бинокль, взглянув на командира. – Все британский шкип, бисова душа! Успел докричаться своей морзянкой до кого-то так нежелательного для нас.
– Да чего уж тут гадать. Судя по всему, узлов двадцать выжимает. Так? Не меньше. Эх-хе… накаркал я какого-нибудь «Дидо» на нашу голову. Прикажите взять на румб право.
Русский рейдер, изрядно задымив из труб, доводя ход до полных возможных девятнадцати узлов, намеренно прикрывался бортом лежащего в дрейфе обреченного минированием судна, чуть забирая на румб право… потом влево. Потому как преследователь тоже совершал маневры, открывая себе углы.
– Он часом не стрелять по нам собрался? – Командир опустил бинокль, взглянул на часы, затем на артиллерийского офицера, руководившего закладкой подрывных зарядов. – Вы на сколько замедление поставили?
Тот выглядел несколько озадаченным, если не растерянным:
– Да уж должен был взлететь на воздух…
– Черт побери, – заволновался старший офицер, – британский крейсер пройдет мимо и слишком близко от «купца!» А там динамита – мама не горюй!
– Срочно сигнальте ратьером, телеграфом, – мигом понял, что тем самым хотел сказать лейтенант, – предупредите, чтобы держался подальше от этого тазика с динамитом! Обошел его стороной! Если сейчас рванет…
Рвануло!!!
Вспучив, разметав обломки, закрыв за огненным смерчем весь вид на нагоняющий британский крейсер. Понять, попал ли тот под удар, было пока невозможно.
Тем неожиданней был всплеск, вставший по левому борту «Днепра». Еще одно падение снаряда зафиксировали с большим недолетом.
– Право на борт! – прохрипел Скальский. – Кусается, падлюка.
– Сдурел он, что ли? – удивленно вскричал старший офицер. – Приготовиться к бою?
Командир не ответил, вглядываясь за корму. Связываться вспомогательному крейсеру с вполне себе боевым кораблем резона не было. Накатывала спасительная ночь, предоставляя возможность затеряться в ней и уйти от погони.
А выстрелов больше не последовало. С чего вдруг «британец» открыл огонь, оставалось только догадываться, надеясь, что у кого-то просто не выдержали нервы.
На самом деле так почти и произошло. С небольшими нюансами. Английский капитан, которому было поручено по возможности препятствовать бесчинствам русских крейсеров, получив тираду по беспроводному телеграфу от задержанного «купца», двинул на всех парах на выручку. Естественно, объявив «боевую тревогу» и приказав зарядить орудия. Впрочем, понимая, что огня открывать нельзя… по крайней мере нежелательно. Завязывать бой в его планы не входило.
Видел он и мигающее световыми сигналами предупреждение об опасности, но счел его хитростью русских, так и не отвернув с опасного курса.
А когда рвануло и обломки посыпались на палубу, ошалевшая прислуга носового орудия успела произвести два выстрела, прежде чем «добежала» команда «прекратить!».
Один из обломков, упавших на палубу крейсера «Дидо» (русский капитан угадал прям в точку) был столь велик, что нанес весьма неприятные повреждения. Поэтому погоню было решено прекратить. Тем более ночь…
Темень, как и положено в низких широтах, опустилась почти стремительно. Русский рейдер, выписав широкий полукруг, держа угасающие остатки зарева от взорванного судна на левом траверзе, лег на курс выхода из Красного моря. К Суэцкому заливу.
– Замечательный финальный аккорд! А? Иван Грацианович? – Оглядываясь, улыбался мичман фон Шварц.
Дорога, ночь, луна-фонарь…
Вжавшись в сиденье, Александр Алфеевич обратил внимание, что непроизвольно затаил дыхание.
«Инстинкты, блин!»
Заставил себя дышать глубже.
В щель прикрытой шторки, сквозь толстое стекло кареты наблюдал пока лишь подсвечиваемые керосиновыми фонарями силуэты, что сновали туда-сюда.
Иногда свет падал на лица чужаков… лица, которые ни о чем не говорили – не узнавал.
Подолбив в дверь уже основательней, не добившись желаемого, те, там снаружи отступили. Возня вокруг кареты продолжалась: голоса, блики фонарей, стуки, топот.
Попытку открыть двери повторили уже более остервенело, начав бить по стеклу. Похоже, что рукояткой револьвера. Или прикладом винтовки…
«Ага! Хренушки!»
Но торопливо надавил на рычаги, закрывая внутренние защитные металлические жалюзи. Задернув и тряпичную шторку, в странных инстинктивных побуждениях – как будто закрыться еще и этим.
Снова выстрелы, смачно шмякаясь свинцом в бока кареты, пугающим звонким хрустом по стеклу – выдержало? Лопнуло!
Затрещала дорогая облицовка, загрохотало по металлу, послышались удивленные возгласы. Забарабанили по крыше (кто-то залез наверх)… с тем же результатом.
Наконец обратились непосредственно к нему – голос уверенный, явно начальственный, и вполне вежливый:
– Господин Гладков. Александр Алфеевич! Милейший! Как же это вы так предусмотрительно-то? Неужто весь экипаж заблиндировали? Вы бы вышли к нам, любезный. Утешьте наше любопытство – всего лишь поговорить… и поезжайте своей дорогой!
И как в противовес этому умиротворению, вмешался дельный, злой, а потому особо неприятный и резкий голос:
– У нас бочонок пороха. Взорвем под каретой, не думаю, что вы сие переживете, господин хороший! Затем обольем керосином и подожжем!
И заговорили чуть тише меж собой, намеренно или не обременяясь, но Гладкову было слышно:
