Плутарх интерпретирует этот миф как иносказание, метафору для описания циклически возрождаемой плодородной почвы (Изиды) при ежегодных разливах Нила, когда река (Озирис) выходит из русла и покрывает берега. Озирис относится к типу природных возрождающихся и умирающих богов. Для поклонников культа Изиды важен был тот факт, что именно Изида сумела чудесным образом; оживить бога.
«Я дала людям силу. Я соединила женщин и мужчин и установила для женщин срок в десять
[8] месяцев для вынашивания детей. Я приказала, чтобы дети почитали своих родителей», — говорится в гимне Изиде. Итак, Клеопатра, которую римляне воображали сладострастной распутницей, была земным воплощением богини, которая характеризовалась как «добрая, любящая жена, сестра и мать, заботящаяся о благе дома и детей». Магическое оплодотворение, в результате которого на свет появился Гор, оставило Изиду целомудренной. В древнем гимне, посвящённом Озирису, её именуют «великой девой». Греки ассоциировали её с богиней-девственницей Артемидой — покровительницей рожениц. Ещё большее сходство можно обнаружить с христианским образом непорочной девы-матери. Млеко жизни льётся из груди Изиды, радостно дарующей жизнь и пищу Гору, который, как и Иисус, является одновременно и сыном, и отцом. Статуэтки и изображения богини в этой наиболее характерной для неё позе почти неотличимы от аналогичных изображений мадонны с младенцем. Ранние христиане видели и с большим удовольствием использовали имеющееся сходство. Так, коптский епископ Теодор выстроил церковь Божьей матери Марии рядом с храмом Изиды. Его прихожане должны были с лёгкостью воспринять поклонение новому образу Изиды Мирионимус (то есть Изиды с бесчисленным множеством имён).
Даже мысль о том, что Клеопатра, известная нам, как и современным ей римлянам, в качестве распутницы, может иметь какое-то отношение к деве Марии, кажется нелепой. В воображаемом музее западноевропейской культуры их образы, безусловно, должны были бы занимать противоположные утлы. И тем не менее для её соотечественников она была наделена именно качествами самоотверженной любви, верности и сострадания — теми самыми чертами, что роднят деву Марию с Изидой. Великая мать Изида — та ролевая модель, которую Клеопатра предпочитала для выступлений на публике. Когда она появилась в момент величайшего (хотя и иллюзорного) триумфа на александрийских донациях, все её дети сидели рядом с ней под серебряным парчовым балдахином и даже двухлетний Птолемей Филадельф — на маленьком детском трончике.
Социум, в котором жила и действовала Клеопатра (так же как и наш с вами), считал образ матери позитивным и привлекательным. Однако у неё были и особые резоны связать себя с материнскими аспектами образа Изиды. Сын Изиды являлся богом Гором. Клеопатра приказала чеканить монеты, на которых она изображалась в виде Изиды, кормящей младенца. В честь рождения сына на одной из стен храма Хатхора в Дендерах (Верхний Египет) был высечен рельеф, изображающий её и сына Цезариона в виде Изиды и Гора.
Подобные репрезентации могли бы приобрести новую окраску после мартовских ид 44 года до н. э. Когда Клеопатра впервые идентифицировала сына Цезариона с Гором, начав чеканить его изображение на монетах, она тем самым представила его как наследника, который принесёт процветание и благоденствие Египту. В древнем «Плаче Изиды по Озирису» Изида говорит: «Твой сын Гор правит этими землями». Как бог и сын бога Гор, Цезарион являлся подходящим наследником египетской и если бы удалось, то и Римской империи. Настойчиво подчёркивая на публике его божественное происхождение, Клеопатра стремилась подтвердить, что он действительно сын Юлия Цезаря, который после смерти был объявлен «божественным». Хорошо знакомая с египетской мифологией, она прекрасно представляла, как можно её использовать для политических целей.
В мифе нашлось место и для Антония. Если Юлий Цезарь был умершим Озирисом, которого она горячо оплакивала, то Антоний являлся возрождённым Озирисом, которого она привезла обратно домой, в Египет. Дион Кассий сообщает, что Антоний и Клеопатра позировали для двойного портрета в виде Изиды и Озириса. «Это более даже, чем что-либо другое, — говорит Дион, — доказывает, что он подпал под её чары с помощью какого-то волшебства». На самом деле это скорее свидетельствует о том, что Антоний сумел заметить, как тонко и эффективно действует Клеопатра, укрепляя своё величие в народе. У него не было никаких причин отказываться от отождествления себя с богом, чья «забота о благоденствии и жажда славы», по словам Диодора Сицилийского, провела его «вплоть до Индии и дальних необитаемых стран», где им возводились новые города, возрождалось сельское хозяйство, а благодарные народы приветствовали его с должными почестями.
Прибытие Клеопатры в Тарс было обставлено в соответствии с представлениями о богине Изиде как покровительнице мореплавателей и изобретательнице судоходства. Луций Апулей описывает праздник морской Изиды — открытие летнего мореходного сезона. В праздничной процессии участвовали маски в причудливых одеждах, люди несли забавно разодетых зверей, шли женщины, увешанные цветами, играли музыканты, пел хор юношей. И наконец, главная часть величественного шествия — посвящённые и жрецы, нёсшие изображения божеств. Процессия двигалась к морскому побережью.
«Расставив там в должном порядке священные изображения богов, верховный жрец, произнеся пречистыми устами священнейшие молитвы, очищает высшим очищением корабль, искусно сделанный и со всех сторон удивительными рисунками на египетский манер пестро расписанный, и посвящает богине этот жертвенный дар». Корабль наполняют благовониями и другими подношениями, «обрезают якорные канаты и, предоставив судно попутному спокойному ветру, пускают в море».
Такого рода легенды о путешествиях различных богов часто отражают факт усиления соответствующих культов. В ритуале праздника морской Изиды символически отражено распространение влияния богини за пределы Египта. Культ Изиды Пелагии (покровительницы мореплавания) был известен по всему Ближнему Востоку и имел почитателей от Библоса до Эфеса, где с ним столкнулся апостол Павел.
В Тарсе, куда Клеопатра прибыла под пурпурными парусами, Изида особо почиталась. В новелле Ксенофона Эфесского, написанной в III веке н. э., героиня специально приезжает в Тарс, чтобы сделать подношение Изиде. Археологические раскопки подтверждают наличие там культа Изиды задолго до начала нашей эры. Образ покровительницы морских путешествий часто укреплялся в качестве эмблемы на носу корабля для защиты от разбушевавшейся морской стихии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что когда Клеопатра, царица Египта и земное воплощение Изиды, во всём своём великолепии поднималась вверх по Кидну, то народ без промедления побросал все дела и оставил Антония в одиночестве на рыночной площади. Для них это был не обычный визит, а нисхождение высшей богини.
До Плутарха история дошла в немного изменённом виде. В доступных ему источниках претензии Клеопатры на божественность интерпретировались способом, более понятным европейским сотоварищам Антония. Плутарх пишет, что Клеопатра представлялась в виде Афродиты.
К I веку до н. э. образы Изиды и Афродиты тесно соприкасались и переплетались уже на протяжении по крайней мере двух веков. Одна из предшественниц Клеопатры, Береника I, была в III веке до н. э. обожествлена как Афродита (хотя как египетская царевна она являлась, конечно, Изидой). Её невестке Арсиное поклонялись и как Изиде, и как Афродите. На монетах, которые выпущены Клеопатрой в честь рождения сына, вычеканены символы и Изиды, и Афродиты. Такое смешение было достаточно обычным. Статуэтки и другие изображения, носящие имена обеих богинь, археологи находят по всему Средиземноморью.
