— Н-да, — покачал головой Том, — люди, которые думают, что это фокус, реагируют более бурно, чем вы, а вы знаете, что четвертак действительно отправился в другой мир.
— А что еще вы умеете? — спросила Мария, донельзя удивив Тома.
И в этот самый момент, не возвестив о своем приходе громами и молниями, хлынул ливень. Мириады капель забарабанили по крыше.
Все как один подняли головы и заулыбались В том числе и Барти, обративший к потолку пустые, прикрытые повязками глазницы.
Не понимая, почему сидящие за столом столь странно отреагировали на дождь, даже занервничав, Том ответил на вопрос Марии:
— Боюсь, больше я ничего не могу… ничего сверхъестественного.
— Вы молодец, Том, просто молодец, — проговорила Агнес тем тоном, которым обращаются к мальчику, который только что отыграл этюд на рояле с большим желанием, но невыразительно. — Все было очень интересно.
Она отодвинула стул и поднялась, остальные последовали ее примеру.
— В прошлый вторник нам пришлось включать разбрызгиватели на лужайке, — сказала Целестина, повернувшись к Тому. — На этот раз дождь пришелся очень кстати.
Том взглянул на окно, стекло которого целовала влажная ночь.
— Разбрызгиватели? — повторил он.
Ожидание, с которым встретили Тома, напоминало разреженный воздух гималайских высот, в сравнении с той атмосферой предчувствия чуда, что сгустилась в доме.
Держась за руки, Барти и Ангел повели взрослых на кухню, к двери черного хода. Эта церемониальная процессия заинтриговала Тома, и к тому времени, когда они вышли на крыльцо, ему не терпелось узнать, чем вызвана такая эйфория всех собравшихся в доме, за исключением его и Уолли.
Когда они столпились на крыльце, окутанные влажным ночным воздухом, который пах озоном и жасмином, Барти обратился к Тому:
— Мистер Ванадий, ваш трюк с монеткой, конечно, необычен. Но вот это просто из Хайнлайна.
Скользя одной рукой по поручню, мальчик быстро спустился по ступенькам на пропитанную водой лужайку, под дождь.
Его мать, вытолкнувшая Тома к верхней ступеньке, словно в первый ряд партера, нисколько не волновалась из-за того, что мальчик остался один на один со стихией.
На Тома произвела впечатление та уверенность, с которой слепой ребенок расправился со ступеньками, и поначалу он не заметил ничего необычного в его прогулке под ливнем.
Лампочка на заднем крыльце не горела. Молнии не освещали лужок. Барти превратился в серую тень, скользящую по темноте двора.
— Сильный дождь, — заметил Эдом, стоявший рядом с Томом.
— Это точно, — согласился тот.
— Совсем как в августе 1931 года. В Китае. Тогда река Хуанхэ вышла из берегов. В наводнении погибло три миллиона семьсот тысяч человек.
Том не знал, как реагировать.
— Это много.
Барти шагал по прямой к дубу.
— 13 сентября 1928 года. Озеро Окичоби, штат Флорида. При прорыве дамбы погибло две тысячи человек.
— Не так уж много, две тысячи, — услышал Том свою идиотскую реплику. — Я хочу сказать, в сравнении с чуть ли не четырьмя миллионами.
В десяти футах от ствола Барти отклонился от прямой и зашагал вокруг дерева.
После операции прошел только двадцать один день, и адаптация мальчика к слепоте, конечно же, поражала, но аудиторию определенно восхищало не его умение ходить по прямой и по кругу.
— 27 сентября 1962 года. Барселона, Испания. Наводнение унесло четыреста сорок четыре жизни.
Том отошел бы вправо, подальше от Эдома, но с другой стороны его подпирал Джейкоб. Ему вспомнились слова последнего о железнодорожной катастрофе в Бейкерсфилде.
Огромная крона дуба не защищала от дождя. Листья прогибались под тяжестью воды и сливали излишек вниз, на траву.
Барти обогнул дерево й вернулся к крыльцу. Поднялся по ступеням, встал рядом с Томом.
Несмотря на густой сумрак, никаких сомнений в исключительных способностях мальчика быть не могло: и волосы, и одежда после прогулки остались совершенно сухими, словно гулял он под дождем в плаще с капюшоном.
Охваченный благоговейным трепетом, Том опустился на колено, коснулся пальцами рукава Барти.
— Я шел там, где дождя нет, — пояснил мальчик.
За пятьдесят лет, до Ангел, Том не встречал себе подобных, а тут за неделю судьба свела его сразу с двумя.
— Я не могу сделать то, что посильно тебе.
— А я не могу забросить четвертак в другой мир. Возможно, мы сможем научить друг друга тому, что умеем сами.
— Возможно.
По правде говоря, Том не верил, что один носитель экстрасенсорных способностей может чему-то научить другого. Они родились со своим особым даром и по-разному воспринимали великое множество существующих миров. Он не мог объяснить, как ему удавалось забросить четвертак или другой маленький предмет неведомо куда. Он только чувствовал наличие «дырки», и монета всякий раз исчезала, подтверждая, что чувство это его не подвело. Он подозревал, что Барти, шагая там, где нет дождя, не предпринимал для этого каких-то сознательных усилий, просто решал, что будет идти в сухом мире, оставаясь в мокром… и шел. Ни он сам, ни Барти на волшебников или колдунов никак не тянули, не было у них тайных заклинаний и снадобий, которыми они могли бы поделиться с учениками.
Том Ванадий выпрямился, положил руку на плечо мальчика, оглядел стоящих вокруг людей. Многих он увидел только сегодня, других едва знал, но впервые после приюта Святого Ансель-мо у него появилось ощущение, что он попал домой. И его место здесь.
Агнес шагнула к нему.
— Когда Барти берет меня за руку и ведет меня под дождем, я мокну, тогда как он остается сухим. То же происходит и с остальными… кроме Ангел.
Девочка уже взяла Барти за руку. Вдвоем они спустились с крыльца под дождь. Не направились к дубу, просто остановились в шаге от нижней ступеньки и повернулись лицом к дому.
Теперь Том знал, куда смотреть, так что сумрак ничего не скрывал.
Они стояли под дождем, под ливнем, ничем не отличающимся от того, под которым Джин Келли пел, танцевал и кружился на городской улице в том знаменитом фильме
[79]
, но, если актер к завершению эпизода промок до нитки, то дети оставались сухими. Том напрягал зрение, чтобы разобраться в этом парадоксе, пусть и знал, что чудеса не разглядишь простым глазом.
— Отлично, детки, — сказала Целестина. — Пора переходить ко второму действию.
Барти отпустил руку девочки, и, хотя сам он остался сухим, дождь тут же накрыл Ангел.
Ее розовый наряд потемнел, и девочка, заверещав, бросила Барти. Взлетела по ступенькам крыльца, с мокрыми волосами и каплями дождя на щеках. Бабушка подхватила дочку на руки.
