— Пора?
— Сначала я хотела бы прибраться на кухне.
— Агги, нет, — его голос переполняла мольба.
Он напомнил ей книжку о Тревожащемся Медвежонке, которую Агнес уже купила для библиотеки их ребенка.
«Тревожащийся Медвежонок носит тревоги в своих карманах. Под своей панамой и в двух золотых медальонах. Носит их на спине и под мышками. Тем не менее у милого, доброго Тревожащегося Медвежонка есть масса достоинств».
Схватки Агнес учащались и усиливались, поэтому она согласилась:
— Хорошо, только позволь мне сказать Эдому и Джейкобу, что мы уезжаем.
Эдом и Джейкоб Исааксоны, ее старшие братья, жили в двух маленьких квартирках над гаражом на четыре машины, который находился за домом, в глубине участка.
— Я им уже сказал, — Джо отступил от жены на шаг, повернулся и с такой силой распахнул дверцу стенного шкафа в прихожей, что едва не сорвал ее с петель.
Как заправский гардеробщик, достал пальто. В мгновение ока руки Агнес оказались в рукавах, а шеей она почувствовала воротник, хотя в последнее время, из-за резко увеличившихся габаритов, ей требовалось прилагать немало усилий и смекалки, чтобы надеть что-либо, кроме шляпки.
Когда Агнес повернулась к мужу, он уже облачился в пиджак и схватил со столика ключи от машины. Взял ее под правую руку, словно она не могла идти сама и нуждалась в поддержке, и осторожно вывел на парадное крыльцо.
Дверь запирать не стал. В 1965 году в Брайт-Бич было проще встретить бронтозавра, чем преступника.
Вторая половина дня выдалась ветреной, облака, прижимаясь к земле, неслись на запад. В воздухе пахло дождем.
На подъездной дорожке их дожидался зеленый «Понтиак», отполированный до зеркального блеска, так и искушающий небо прохудиться, чтобы колеса встречных машин окатили его грязной водой. Джо всегда держал свой автомобиль в безупречной чистоте, и, наверное, у него не оставалось бы времени на работу, если бы они жили не в Южной Калифорнии, где каждый дождь становился событием.
— Ты в порядке? — спросил он, открывая дверцу со стороны пассажирского сиденья и помогая ей сесть.
— Как огурчик.
— Ты уверена?
— Абсолютно.
В «Понтиаке» приятно пахло лимонами, хотя на зеркале заднего обзора не висел дезодоратор. Кожаные сиденья, которые Джо регулярно обрабатывал специальным составом, стали куда как мягче, чем в день поставки из Детройта, приборный щиток сверкал.
Джо обошел «Понтиак», открыл водительскую дверцу, сел за руль и снова спросил:
— Ты в порядке?
— Будь уверен.
— По-моему, ты побледнела.
— Я в отличной форме.
— Ты смеешься надо мной, не так ли?
— Ты просто просишь, чтобы я посмеялась над тобой, разве я могу отказать тебе в такой малости?
Когда Джо закрывал дверцу, Агнес скрутила очередная схватка. Она скорчила гримасу, медленно засосала воздух сквозь сжатые зубы.
— О, нет, — вырвалось у Тревожного Медвежонка. — О, нет.
— Святой боже, милый, расслабься. Это же не обычная боль. Это счастливая боль. Наша маленькая девочка будет с нами еще до того, как закончится этот день.
— Маленький мальчик.
— Доверься материнской интуиции.
— Она есть и у отца. — Он так нервничал, что попал ключом в замок зажигания то ли с третьего, то ли с четвертого раза. — Должен быть мальчик, потому что тогда в доме всегда будет мужчина.
— Ты собираешься сбежать с какой-нибудь блондинкой? Он не мог завести мотор, потому что попытался повернуть ключ в противоположную сторону.
— Ты знаешь, о чем я. Я еще долго буду рядом, но женщины живут на несколько лет дольше мужчин. Статистика не лжет.
— Страховой агент всегда страховой агент.
— Да нет, это правда. — Он наконец повернул ключ в нужную сторону, и мотор тут же заурчал.
— Хочешь продать мне страховой полис?
— Сегодня, кроме тебя, мне продать его некому. Должен зарабатывать на жизнь. Ты в порядке?
— Боюсь, — ответила она.
Вместо того чтобы тронуть «Понтиак» с места, он взял ее руки в свою лапищу.
— С тобой что-то не так?
— Я боюсь, что ты привезешь нас не в больницу, а в дерево. На его лице отразилась обида.
— Я — самый безаварийный водитель в Брайт-Бич. Доказательство — моя водительская карточка в полицейском участке.
— Только не сегодня. Если на включение первой передачи у тебя уйдет столько же времени, сколько ты заводил мотор, наша девочка будет сидеть и говорить «папа» еще до того, как мы доберемся до больницы.
— Маленький мальчик.
— Просто успокойся.
— Я спокоен, — заверил ее Джо.
Он опустил ручник, включил заднюю передачу вместо первой, и «Понтиак» покатился вдоль дома, прочь от улицы. Джо в изумлении нажал на тормоз.
Агнес молчала, пока Джо три или четыре раза медленно набирал полную грудь воздуха, потом указала на ветровое стекло.
— Больница там. Он покивал.
— Ты в порядке?
— Наша маленькая девочка всю жизнь будет ходить спиной вперед, если мы будем добираться до больницы на задней передаче.
— Если у нас родится маленькая девочка, она будет такая же, как ты. Не думаю, что я сумею справиться с двумя.
— В нашем присутствии ты всегда будешь чувствовать себя молодым.
Осторожными, выверенными движениями Джо переключил передачи, при выезде на улицу посмотрел сначала налево, потом направо, подозрительно прищурившись, словно морской пехотинец, оглядывающий вражескую территорию. Повернул направо.
— Скажи Эдому, что пироги нужно развезти завтра утром, — напомнила Агнес.
— Джейкоб сказал, что он готов сам развезти пироги.
— Джейкоб пугает людей, — покачала головой Агнес. — Никто не прикоснется к пирогу, привезенному Джейкобом, предварительно не проверив его съедобность в лаборатории.
Капли дождя прошили воздух и начали рисовать серебристые узоры на черном асфальте. Джо включил «дворники».
— Впервые слышу, что ты признаешь за своими братьями некоторые странности.
— Они у меня не странные, дорогой. Всего лишь эксцентричные.
— Точно так же о воде можно сказать, что она немножко мокрая.
Агнес хмуро глянула на него.
— Они ведь не мешают тебе жить, не так ли, Джой? Они эксцентричные, но я их очень люблю.
— Я тоже, — признал он. Улыбнулся и покачал головой. — Благодаря им озабоченный страховой агент вроде меня становится беззаботным, как школьница.
