Здесь Данте очень смело сравнивает свои личные перипетии с историей апостола Павла, который, как известно, по пути в Дамаск встречает Иисуса, падает с лошади и слепнет. Его слепоту возложением рук исцеляет Анания. Иоанн говорит Данте: не волнуйся, ты прозреешь, потому что во взгляде твоей спутницы Беатриче содержится та же чудотворная сила, способная вернуть зрение, что и в руках Анании, исцеливших апостола Павла.
Вопрос, на который должен ответить Данте, — это основной вопрос жизни: «Куда стремится / Твоя душа?» Чего ты желаешь на самом деле? «Куда стремится / Путь краткий мой и твой извечный ход?»
[266] — сказал бы Леопарди. В чем цель существования и смысл жизни? Что ты ищешь? Что тебя действительно насытит? «Quid animo satis?»
[267], как говорится в одном из жизнеописаний святого Франциска. И именно на этот вопрос Данте отвечает:
С терпеньем жду, — моим ответом было, —
Целенья глаз, куда, как в недра врат,
Она с огнем сжигающим вступила.
[ «Когда Беатриче захочет, — Данте полагается на ее волю, — пусть исцелятся глаза, те глаза, что были открытыми вратами, через которые она вошла, неся с собой все еще воспламеняющий меня огонь любви». (Образ глаз как врат, через которые входит любовь, — это традиционный образ куртуазной лирики.)]
И далее Данте дает первый большой ответ о природе любви:
Святое Благо неземных палат
Есть Альфа и Омега книг, чьи строки
Уста любви мне шепчут и гласят.
[«Благо неземных палат», благо, что радует сонм блаженных и ангелов, то есть Бог — это начало и конец, «Альфа и Омега» всего, чему учит меня любовь; начало и конец той любви, что внушают мне творения то более слабо, то более сильно
[268], в зависимости от степени любви, которой заслуживает каждое из них.]
Соответственно, начало и конец любви — это Бог, это от него исходит притягательность, заложенная во всех вещах, именно Его притягательность, ожидание встречи c Ним движут сердцем и разумом человека.
И голос тот, которым я, безокий,
Утешился в нежданной слепоте,
Вновь налагая на меня уроки,
Сказал: «Тебя на частом решете
Проверю я. Какие побужденья
Твой лук направили к такой Мете?»
[Тот же самый голос, который избавил меня от страха, вызванного внезапным ослеплением, голос евангелиста Иоанна, «вновь налагая на меня уроки», призвал меня поразмыслить со словами: «Тебя на частом решете проверю я», ты должен просеять свою муку через решето (имеется в виду сито, которое использовалось для отделения муки от отрубей), частое, то есть с более частой сеткой, в значении, что ты должен отточить свой ответ, придать ему бо́льшую ясность. Вопрос «какие побужденья / Твой лук направили к такой Мете?» подразумевает: «кто объяснил тебе, каков истинный предмет твоего желания, у кого ты научился жить в любви».]
Второй ответ:
И я: Чрез философские ученья
И через то, что свыше внушено,
Я той любви приял напечатленья;
Затем что благо, чуть оценено,
Дает вспылать любви, тем боле властной,
Чем больше в нем добра заключено.
Еще раз подчеркну значение, которое Данте придает разуму: существует распространенное, но ошибочное прочтение «Комедии», настаивающее на идее, что в конце «Чистилища» Данте отвергает разум, расставаясь c Вергилием — олицетворением разума — и идя в рай вслед за Беатриче, то есть верой. Однако если читать в тексте только то, о чем в нем говорится, без предубеждений, постоянно обнаруживаешь, что способность к рассуждению не покидает Данте до самого конца. Так, в этих стихах он говорит, что если он «той любви принял напечатленья», если в нем запечатлелась эта любовь, то это произошло прежде всего «чрез философские ученья», благодаря обращению к разуму, и потом «чрез то, что свыше внушено», то есть через Писание.
Потому что благо, когда мы признаем его таковым, воспламеняет любовь, и к нему невозможно не стремиться. И «чем больше в нем добра заключено», чем больше добра таит в себе предмет нашего желания, чем он более совершенен, тем сильнее его притягательность, тем сильнее мы его любим. Это означает, что человеческая природа при помощи разума осознает притягательность блага, тоску по нему, потребность в благе, заложенную в сердце. Потом человек может от него отказаться, но именно в этом заключаются метания человеческого разума.
Следующий отрывок построен довольно сложно:
Поэтому к Прасути, столь прекрасной,
Что все блага, которые не в ней, —
Ее луча всего лишь свет неясный,
Должна с любовью льнуть всего сильней
Душа того, кто правду постигает,
Проникшую мой довод до корней.
Чтобы найти предмет обсуждения, нужно начать со второй терцины: «душа того, кто правду постигает», любого человека, различающего и понимающего истину, о которой мы говорим, «должна с любовью льнуть всего сильней», должна стремиться к Прасути, к началу, к Первоистоку всех этих благ, настолько прекрасному, что «все блага, которые не в ней, — / Ее луча всего лишь свет неясный»; все остальные блага есть не что иное, как отражение ее света. В общем, тот, кто понимает сказанное нами, не может не обратиться к сути, к источнику того общего блага, что стоит за любым частным благом.
Данте описывает метания человека в этом мире: вопрос в том, чтобы понять, что всякая вещь — это знак, след, «ее луча лишь свет неясный». Здесь это описывается слишком изощренно, но речь идет все о тех же чувствах, с которыми он с детства подходил к вопросу женщины, любви — наиболее притягательной силы, существующей в жизни человека.
Ту правду предо мною расстилает
Мне показавший Первую Любовь
Всего, что вековечно пребывает…
[Эту правду, тот факт, что любовь обращена к Богу как к единственному предмету, в котором она способна достичь полноты, «предо мною расстилает», показывает мне, а в оригинале «расстилает перед моим разумом», объясняет моему рассудку «мне показавший Первую Любовь / Всего, что вековечно пребывает».]
По мнению почти всех критиков, неназванный персонаж, своей философией и своими рассуждениями («чрез философские ученья», как мы читали ранее) доказывающий, какова Первая Любовь людей и ангелов — первая, разумеется, не в хронологической последовательности, а основополагающая любовь, лежащая в основе бытия и поэтому представляющая собой конечную цель любого существования, — это Аристотель.
