Мы словно слышим здесь отголосок идей святого Франциска, другого гиганта, вместе с Данте заложившего фундамент научных возможностей (этот фундамент не виден, но без него все развалилось бы): признания отдельного творения. Его «Гимн брату Солнцу, или Славословие творений» — это тот взгляд на мир, без которого ученый не может увлечься окружающим миром в достаточной степени, чтобы начать задаваться вопросами, из которых и рождается наука.
Готовясь к сегодняшней встрече, я сделал еще одно открытие, касающееся миропорядка. Для Данте порядок не только отличается красотой, не только представляет собой знак Божественного благодаря своей упорядоченности и гармонии, но и проявляет заботу о человеке: если использовать современный язык, то Вселенная и законы природы созданы таким образом, чтобы этот мир был пригодным для жизни, то есть для нас, чтобы он мог стать домом для человека. В песни десятой «Рая» Данте говорит:
Взгляни, как там отходит круг наклонный,
Где движутся планеты и струят
Свой дар земле на зов ее исконный
[317].
Здесь Данте говорит о наклоне земной оси, вокруг которой Земля вращается по эклиптике. Вы знаете, что наша планета, к счастью, вращается вокруг Солнца, что, обратите внимание, было неизвестно Данте, — объективно говоря, астрономические познания в Средние века были довольно отсталыми. Он был убежден, что Солнце вращается вокруг Земли. Но это совершенно ничего не меняет: решающим моментом здесь является то, что Земля, оборачиваясь вокруг Солнца, вращается и вокруг своей оси, и эта ось расположена под определенным углом по отношению к орбите. Этот угол наклона имеет основополагающее значение, потому что именно он отвечает за смену времен года: времена года соответствуют различному наклону земной оси по отношению к Солнцу. Данте говорит, что этот наклон земной оси к плоскости вращения Земли — Солнца — это «дар земле на зов ее исконный»: порядок, установленный их отношением, является даром Земле, эти явления порождающей.
Когда бы не был этот путь покат,
Погибло бы небесных сил немало
И чуть не все, чем дольный мир богат.
Если бы не этот угол наклона — и это научно доказуемо, — температура на Земле распределялась бы так, что планета была бы непригодной для жизни: на ней были бы либо очень холодные, либо слишком жаркие участки. Как об этом догадался Данте, мне не совсем ясно, хотя дело обстоит именно так. И далее:
А если б их стезя положе стала
Иль круче, то премногого опять
Внизу бы и вверху недоставало.
Если бы этот угол, равный примерно 22,5 градуса, не просто не существовал, но был бы большим или меньшим, многого в нашем мироустройстве недоставало бы. Иными словами, этот угол — как раз правильный угол.
Это особый пример, касающийся нашей планеты и для всех очевидный, но можно найти и другие примеры. Наша профессия, особенно моя и моих друзей и коллег, состоит в том, чтобы изучать Вселенную в ее целостности, в том объеме, какой на сегодняшний день нам позволен современной наукой. И мы приходим к выводу, что подобные ситуации, в которых мы имеем возможность наблюдать законы природы как в локальном, так и в глобальном масштабе, устроены необыкновенно, и так, чтобы Вселенная была пригодной для жизни.
Когда мы видим изображение Вселенной 13,7 миллиарда лет назад, на нем виден небесный свод, который несет в себе информацию (а буквально — фотографию) о том, какой была только что возникшая Вселенная, которая потом, со временем, по прошествии миллиардов лет, эволюционировала из этих маленьких сгустков сверхплотной материи, представляющих собой мельчайшие видоизменения в раскаленном и плотном море первоначальной плазмы, в ту Вселенную, которую мы можем видеть сегодня: со звездами, галактиками, такой звездой, как Солнце, и такой планетой, как наша Земля.
Здесь можно провести аналогию с только что процитированным фрагментом из Данте. Как земная ось имеет правильный угол наклона, обеспечивающий жизнь на Земле, так же имеют смысл и эти неровности — их можно представить себе в виде сгустков манной каши. Комочков в этой первобытной «космической каше» было достаточно для того, чтобы произвести Вселенную, состоящую из звезд и галактик, в которой могло бы появиться что-то, похожее на Солнце, что-то, пребывающее в состоянии равновесия и столь сложное, что было бы способно породить жизнь. Можно доказать, что если бы эти комочки были слишком плотными, то вместо звезд и галактик мы получили бы только черные дыры и нейтронные звезды. Вселенная выродилась бы во что-то примитивное, на материю не воздействовали бы сложные химические и биологические законы, не существовало бы разнообразия форм, которое существует во Вселенной в ее нынешнем виде. А если бы комочков не было или они были бы не такими плотными, Вселенная продолжала бы расширяться и, следовательно, становилась бы все более разреженной, не образуя никаких структур, никаких звезд и галактик. Это всего лишь один из многих примеров, которые можно привести.
Сегодня благодаря современной космологии мы находим подтверждение догадки Данте о присутствии в мире порядка, делающего возможным существование в нем человека, на уровне космоса, и тому существует множество примеров.
Нембрини: Когда ты говоришь о порядке, мне кажется понятным метод, которому следует Данте для того, чтобы постичь смысл всего сущего: per visibilia ad invisibilia, через видимое к невидимому, как говорили в Средние века. Через чувственно постигаемое, через созерцание этого невероятного порядка человек замечает след Творца. Если это происходит, у него возникает желание охватить всю действительность, тогда как сегодня нашей культуре больше не удается прийти к общему, исходя из частного. Можно всю жизнь изучать пищевые привычки бабочек Новой Зеландии, при этом не понимая в окружающем мире ничего, кроме этой частности. Всем нам очень сложно за деревьями увидеть лес. А ты, говоря о порядке, описал обратный процесс: начав с изучения травинки, можно прийти к постижению Тайны Вселенной.
Берсанелли: К тому, что ты сказал, я еще добавлю, что в долгосрочной перспективе как результат потери связи частного с общим иссякает интерес к частному.
Я думаю, что в Италии, да и во всей Европе, недостаток интереса молодежи к таким дисциплинам, как физика и математика, и в целом к техническим предметам, в которых основополагающим является пристальное наблюдение за отдельными явлениями действительности, обусловлен постепенной утратой чувства всеобщей взаимосвязи, без которого нет и жгучего интереса к деталям: действительно, с какой стати они должны нас интересовать?
Нембрини: Представление, согласно которому от частного можно прийти к общему, — это представление, основанное исключительно на разуме.
Ученый заботится о частном, не понимая общих взаимосвязей. В этом и заключается вся трагедия нашего времени: поскольку определенные действия осуществимы благодаря науке, мы их осуществляем. Но чего не хватает? Связи частного с общим, то есть со смыслом моих действий, моих открытий, того, что я создаю. Это — частное, оторванное от общего и, следовательно, очень опасное и враждебное. Хотя существует абсолютно противоположная идея разума и использования разума: разум — это любовь к всеобщему, которая проходит через увлечение отдельными деталями.
