И книга стала нашим Галеотом!
Никто из нас не дочитал листа.
В тот день они конечно же ничего не читали, а были, разумеется, заняты совсем другим.
Дух говорил, томимый страшным гнетом,
Другой рыдал, и мука их сердец
[пока Франческа говорила, душа Паоло все время плакала, не проронив ни слова; это многое говорит о роли каждого из них в этой ситуации]
Мое чело покрыла смертным потом;
И я упал, как падает мертвец.
Данте почувствовал такую боль, такую жалость, так остро почувствовал их и свою хрупкость, хрупкость всех людей, и так сожалел об этой слабости, что даже потерял сознание.
Он мог бы сказать: «Мы изо всех сил должны помогать друг другу. Как сложно оставаться разумными, оставаться людьми перед лицом той привлекательности, которую несет в себе жизнь. Что может быть естественней жажды и голода? Что может быть лучше, чем обед, после которого ты говоришь: „Как же вкусно я поел!“?»
А потом читаешь, что обжорство — один из семи смертных грехов. Как же так, неужели и тут?.. Конечно, и в еде надо знать меру. Это касается также любви и секса, необходимо благоразумие, необходимо отстранение. Можно так есть и пить, что это приведет тебя в ад, потому что мечту жизни ты полагаешь в том, чтобы твой желудок был полон. Но так же можно смотреть и на счет в банке, на зарплату двадцатого числа, на домик у моря, на отпуск, на власть — в любом случае проблема все та же: реальность становится идолом, вместо того, чтобы быть знаком.
Это та остановка, о которой мы говорили. Это постоянное искушение, враг, который говорит: «У тебя есть золото? Ты богат? Поклоняйся золотому тельцу. Остановись, ты пришел, у тебя много денег, довольствуйся ими!» Но в таком случае все вокруг тебя умирает, ты убьешь все, и в первую очередь — себя самого.
Теперь понятно, почему главная молитва, молитва молитв, «Отче наш» содержит мольбу, с которой христиане обращаются к Богу: «И не введи нас во искушение». Мы словно говорим: «Господи, ты создал нас такими, но помоги нам, не оставляй нас одних, потому что искушение — повсюду». «Господи, помоги мне спасти себя самого. Помоги мне спасти свой разум, свое желание, свое призвание, помоги мне сделать жизнь чем-то хорошим, тем, чем она и должна быть, — историей, дорогой, рождением блага. Не позволяй мне разбрасываться. Спаси мой разум, Господи». Вот что значит «не введи нас во искушение». Господи, спаси мой разум, истину обо мне самом; и тогда со мной спасутся (ведь я научусь принимать их такими, каковы они есть) мои друзья и моя женщина, мои дети, мать и отец, и даже враги. Так будет спасена реальность. Но помоги мне, потому что реальность, то есть свобода воли, несет в себе это искушение.
Остановлюсь еще на одном моменте, который имеет важный поэтический смысл. Если взять все сто песен «Божественной комедии» и выделить семь центральных (конечно, они относятся к «Чистилищу», поскольку это центральная книга произведения), то можно обнаружить, что в сердце всего произведения находится учение о любви. В этих песнях Данте поясняет, чем для него является любовь. Он словно говорит: «О чем я хочу говорить с вами? О любви. О чем говорит „Комедия“? О любви! О любви как законе Вселенной, о том, что движет вами во всем, что вы делаете, в добре, зле, боли, радости, болезни: все движется благодаря любви, то есть благодаря стремлению к предназначению, свершению, счастью». Мы уже вспоминали слова Якопоне да Тоди: «Любовь, любовь, что созывает все вещи». Все свидетельствует об этом, все.
Чтобы пояснить это, Данте выбирает самое сердце поэмы, семь центральных песен. Число семь глубоко символично, это символ совершенства, бесконечности: это число творения, число реальности. Данте выбирает сердце поэмы, чтобы прояснить сердце реальности. Эти семь песен он наполняет знаками, которые были открыты совсем недавно. Американский ученый Синглтон, введя текст «Божественной комедии» в компьютер, обнаружил то, о чем ранее никто не подозревал. Оказывается, эти семь песен имеют особую нумерацию строф — они зеркальны: первая и последняя песнь имеют одинаковое количество строф, потом вторая и предпоследняя, затем третья с начала и третья с конца; и каждая из трех связана с седьмой. Данте наполняет эти песни скрытой нумерологией, связанной с семеркой, чтобы сказать: «Я раскрываю вам сердце всех вещей, сердце Вселенной. Я открываю вам сердце мира». А что такое сердце мира? Это Любовь.
А какое слово есть в начале и конце этих семи песней? Это слово свобода. Головокружительное открытие: первые две строфы, в которых он объясняет, что такое любовь как закон Вселенной, содержат слово свобода. Все равно что сказать: любовь — закон Вселенной, который целиком и полностью основан на свободе. Это не механический закон, это не обязанность. Природа вещей вверена свободе.
Когда Данте падает ниц, преисполненный милосердия (как и мы должны были бы пасть, поскольку и нас это касается), он словно говорит: «Господи, оберегай нашу свободу. Оберегай нашу свободу и сделай так, чтобы мы не утратили разум. Позволь нам использовать свободу во благо, чтобы она открывала нам истинную природу самих себя, ближних, женщины, друзей, мужчины, работы. Позволь ей создать, а не губить себя и других. Помоги нам жить на высоте нашего желания и, следовательно, нашего разума».
Песнь XXVI. «И я в морской отважился простор»
Из всех персонажей «Божественной комедии» Одиссей является одной из самых противоречивых фигур. Прочитав его историю, естественно, задаешься вопросом: почему он оказался в аду? Существует множество различных толкований, но я решил пойти очень простым путем: попытаться прочитать историю Одиссея так, как читал ее впервые, школьником под руководством преподавателя, как читал, уже сам став преподавателем, как читали ее мои близкие друзья. Эта история помогла мне лучше понять величие и благородство, всегда встречавшиеся на моем пути.
Образы, созданные искусством или литературой, в определенные моменты жизни становятся для человека настолько реальными, настолько точно описывающими то, чем он живет, что уже никогда не покидают его; эти образы — своего рода маяки, лучи, освещающие ему путь. Так, Дантов Одиссей, античный Икар и многие другие литературные герои стали частью моей жизни. Мне подумалось: самое простое, что можно сделать, — перечитать эту песнь, позволить ей увлечь нас; решимся же задать вопросы тому, кто стал для Данте образцом величия сердца, величия судьбы, неудержимой жажды бесконечного.
Как уже было сказано, «Божественную комедию» можно понять только в целостности: одна песнь дополняет другую, каждый шаг заставляет обернуться и подумать о проделанном пути. Герой Данте (и мы вместе с ним) меняется, он совершает путь самопознания, и то, что Данте, казалось бы, уже известно, по мере продвижения предстает в новом свете, обретает новую глубину.
Такой подход к чтению «Божественной комедии» открывает важность ключевых слов поэмы. В первую очередь слово «звезды», которым завершаются все три части поэмы: «И здесь мы вышли вновь узреть светила», «Чист и достоин посетить светила», «Любовь, что движет солнце и светила»
[108].
