И все же я не «верю» в искусственный интеллект. Мне хотелось бы, чтобы с нашей работой была связана другая терминология и другие фантазии. Собственно, то, чем мы занимаемся, – математика и алгоритмы, нейрофизиология, облачная архитектура, сенсоры и сервоприводы – все это замечательно, полезно и даже жизненно важно для будущего нашего вида. Но я считаю, что наши достижения только выиграли бы от другой подачи.
Мои умозаключения разделяют далеко не все мои коллеги. Также их не разделяют издания, посвященные технологиям, и многие из наших акционеров… Поймите, пожалуйста, что я представляю здесь отнюдь не коллективное мнение.
Многие мои коллеги считают, что искусственный интеллект – это наш продукт, а я уверен, что это всего лишь упаковка для того, что мы делаем. Эта разница может иметь значение, а может и не иметь, в зависимости от обстоятельств.
Если предполагается, что программа должна имитировать живого собеседника, и эта фантазия и есть цель, то, очевидно, нет иного выбора, как считать ее искусственным разумом.
Однако если цель находится в стороне от фантазии, например нужно сделать более эффективный анализ медицинской документации, я всегда говорю, что нам стоит попытаться выделить алгоритмы, соответствующие заданию, и подумать, можем ли мы спроектировать пользовательский интерфейс, который выдаст максимально понятные данные, не задействуя при этом выдуманных сущностей. Мой опыт подсказывает мне, что если это сделать, то работа будет долгой и трудной, но результаты будут лучше.
Виртуальная реальность замечательно отображает сложные данные с предельной ясностью. (Вернемся к чертогам разума или обучению детей манипуляциям с четырехмерными объектами.) VR – естественная стратегия для решения подобных проблем.
Следующий аргумент: если не создать усовершенствованный пользовательский интерфейс, который покажет нам результаты анализа, как мы узнаем, что робот выводит наиболее полезные результаты? Иными словами, если мы полагаемся на то, что робот знает, что делает, откуда мы знаем, что он делает это хорошо, если не существует никакого другого канала, позволяющего проверить его работу? Так что я всегда за то, что в первую очередь нужно решить проблему усовершенствованного пользовательского интерфейса, возможно задействовав виртуальную реальность, и только потом рассматривать его вывод в упаковке искусственного интеллекта. (Этот приоритет – отражение идеала фенотропного программирования, который объясняется в приложении 2. Промежуточные результаты всегда должны быть представлены в формате доступного для восприятия пользовательского интерфейса.)
Знаю, скучно читать о том, как создаются инструменты поиска структур, которые были пропущены в медицинской документации. Весело читать о том, как создается робот, который это сделает. Но разве не веселее читать, как задействуется для этого виртуальная реальность?
Искусственный интеллект сбивает инженеров с толку, даже если технология, на которой он основан, прекрасна и востребована. Каковы наши приоритеты? Поддерживать фантазии о воображаемой сущности или достигать конкретных практических целей?
Чужая виртуальная реальность
Я должен упомянуть культурное наследие, оставшееся от тех лет, когда существовала VPL. Это единственный пример веры в биты, которая может оказаться даже более экстремальной, чем вера в искусственный интеллект. Если ИИ превратился в новую религию, то мы должны столкнуться и с новой схоластикой. Кажется, это будет занудно.
Люди в технологической среде пришли к убеждению, что мы уже живем в виртуальной реальности. Прибегая к формулировке Грегори Бейтсона, различие почти незаметно, за исключением тех случаев, когда оно превращается в пагубную одержимость. Самый большой страх хакера – быть взломанным, а если мы уже находимся в виртуальной реальности, то мы уязвимы к атакам метахакера.
Во время посиделок в ресторанчике «Хунань» или когда после лекций я отвечал на вопросы, это предположение высказывали довольно часто. Откуда мы знаем, что мы не в виртуальной реальности?
В разное время я отвечал по-разному. Природа физического мира – то, как повторяются результаты одинаковых научных экспериментов, и то, что простые физические законы никогда не нарушаются, – предполагает, что если мы и находимся в чьей-то виртуальной реальности, то ее оператор не контролирует каждый наш шаг. Я заявлял, что вера в оператора виртуальной реальности похожа на веру в бога, но бога примитивного, а не в трансцендентное божество или божество, обладающее моральной значимостью.
За этим обычно следовала длинная дискуссия.
Вот еще один аргумент, к которому я часто прибегал. Почему бы богу, управляющему системой виртуальной реальности, в которой мы живем, не быть частью еще одной системы виртуальной реальности, которой управляет божество более высокого уровня? На вершине цепочки примитивных божков окажется более глубокая идея Бога, которая приемлема и без богов-посредников. Окончательная реальность всегда находится прямо перед тобой, так что зачем платить собственным разумом какому-то посреднику?
Еще я предсказывал: успех квантовой криптографии будет означать, что за нами не наблюдают и мы не находимся в виртуальной реальности. Квантовая криптография задействует самые фундаментальные свойства природы для доказательства того, что сообщение не было прочитано прежде. Сам факт наблюдения изменяет квантовую систему независимо от того, кто наблюдатель – человек или бог.
Оказалось, что квантовая криптография работает! Так что если вы верите этому аргументу, то у вас меньше причин беспокоиться о том, что мы все застряли в виртуальной реальности.
Еще одна линия аргументации обычно связана с современными работами таких философов, как Ник Бостром, и родились эти аргументы тоже во время посиделок в «Хунане»
[122]. Люди рассуждали примерно так: если существует множество инопланетных цивилизаций, какая-то часть из них неизбежно изобретет и разработает высококачественную виртуальную реальность, так что в мире будет функционировать множество систем виртуальной реальности, но лишь одна вселенная будет реальной. Таким образом, даже если вы осознаете себя в реальности, существует некоторый шанс, что это виртуальная реальность.
Сорок восьмое определение VR: разделяемое намеренное коммуникативное совместное сновидение в бодрствующем состоянии.
Я отвечал на это, что, возможно, реальных вселенных больше, чем одна. Вспомним идею Ли Смолина о вселенском ландшафте, который развивается так, чтобы поддерживать интересные химические процессы. С тех пор как Ли высказал эту идею, вариантов набралось множество. У теории струн теперь своя версия ландшафта вселенных. Некоторые теории допускают неограниченное количество вселенных, так что сравнение количества вселенных с количеством запущенных в них виртуальных реальностей – не вполне четко определенная проблема. В конечном итоге придется сравнивать бесконечности. Так что, еще раз, перестаньте волноваться.
