Не успела я встать из-за стола, как Хелен возникла в дверях своего кабинета, юбка ее колыхалась, но голос был само спокойствие:
– Ричард, что такого страшного случилось?
– Какого черта твоя записка делает в «Ежедневнике женской одежды»?
– Какая записка? О чем ты говоришь?
Хотя она пыталась сохранять спокойствие, я видела, что ей не по себе.
– Вот прямо здесь. В светской хронике, – он открыл журнал и стал читать вслух. – «Нам нужна ваша помощь с новой статьей о женской груди и предварительных ласках. Пожалуйста, расскажите мне, как бы вам хотелось, чтобы мужчина обращался с вашей грудью во время занятий любовью».
Я смотрела, как Хелен бледнеет, слушая все это, а также сопровождавшие записку колкости от издателя. Все теперь побросали свои дела и столпились поблизости, не в силах вымолвить ни слова, пока Ричард Берлин раскатывал Хелен.
– Надеюсь, Хелен, ты собой гордишься. Ты добилась, что все над нами смеются. Над тобой. О чем ты думала, черт возьми? И вообще, ты прекрасно знаешь, я бы никогда не позволил тебе опубликовать подобную статью.
И тут Хелен прорвало.
– Эта записка была конфиденциальной! – взвизгнула она, не в силах сдерживать эмоции. – Никто не должен был видеть ее за пределами этого офиса.
Ее взгляд остекленел, и она, убежав к себе в кабинет, хлопнула дверью.
– На что, черт возьми, уставились? – рявкнул Берлин на любопытных. – Быстро за работу!
Все разбежались, точно бильярдные шары после хорошей разбивки.
Когда Берлин отбыл, я подошла к двери Хелен и осторожно постучала.
– Миссис Браун? Миссис Браун, можно?
Ответа не последовало, так что я медленно повернула ручку и открыла дверь. Хелен свернулась в позе эмбриона на своей софе, рыдая в сжатые кулаки.
– Мне так жаль, что это случилось. Могу я хоть что-нибудь сделать? – я приблизилась к ней, протягивая носовой платок. – Хотите стакан воды? Сигарету? Что-нибудь?
– Как это случилось? – промямлила она, принимая платок. – Зачем кому-то делать такое?
– Я не знаю, – сказала я и села рядом; она казалась хрупкой, словно птичка. – Я раздала эту записку только нашим девушкам.
– И одна из этих девушек передала ее в «Ежедневник женской одежды», – она стала раскачиваться взад-вперед. – Это кошмар. Ты знаешь, сколько человек читают «Ежедневник женской одежды»? И наши сроки, – она сидела неподвижно, взвешивая возможные последствия. – Господи боже, я пытаюсь спасти этот журнал. Мне нужно находить авторов и фотографов. Нужно убеждать рекламщиков тратить на нас свои деньги. А теперь никто не станет воспринимать меня всерьез.
Ее ресницы отклеились и висели, как поломанные жалюзи. Она осторожно сняла их и положила на кофейный столик – две изогнутые гусенички.
Я смотрела, как она высморкалась, вытерла слезы и что-то в ней переменилось. Я никогда еще не видела ее такой сердитой.
– Мне плевать, кто это сделал, – сказала она дрожащим от напряжения голосом, показывая силу, которая изменила ей в присутствии Берлина, – но я найду эту сучку. Найду и тут же уволю.
На следующее утро, пока мы все пили кофе, Хелен решительно вошла в кухню, держа лист бумаги. Все расступились перед ней, точно морские воды перед Моисеем. Хелен молча подошла к доске объявлений и пришпилила записку: «В нашем гнезде гадюка!!!!!»
Развернувшись и ни на кого не глядя, даже на меня, она вышла. Все столпились у доски объявлений, как будто надеялись высмотреть там что-то новое. Я оперлась о стойку и смотрела на девушек, моих коллег, пока остывал кофе, и гадала, кто из них мог так поступить. Я знала, что у многих из них были претензии к Хелен, но я не представляла, кому она могла не нравиться настолько, чтобы подложить ей такую свинью, не говоря о репутации самого журнала.
Когда я вернулась к своему столу, я увидела Эрика, мерившего шагами пол. Я не сомневалась, что он в восторге от этого саботажа. Я всячески старалась избегать его после той вечеринки, и у меня было такое ощущение, учитывая ситуацию с запиской, что с тех пор прошло сто лет. Я смотрела на Эрика краем глаза. Он остановился поболтать с Биллом Гаем, Бриджет и еще кое с кем из секретарш. Когда же он направился в мою сторону, у меня по телу прокатился жар. Я думала, что все мои чувства к нему перегорели, но я ошибалась.
– Вот она, – сказал он, разыгрывая рубаху-парня, словно ничего такого не случилось, и его игривый тон только сильнее разозлил меня. – Давненько тебя не видел.
– Ну а я зато тебя видела.
Он нахмурился.
– И как это понимать?
– На вечеринке у Кэти Мерфи, на прошлой неделе.
– Ты там была? Я тебя не видел.
– Я знаю.
– Так почему ты не подошла, ничего мне не сказала?
– Потому что ты был занят. Не хотела прерывать твое свидание.
Его симпатичное лицо вытянулось.
– Что? С кем? Ты имеешь в виду Шэрон? – он рассмеялся. – Это не свидание. Шэрон – моя старая подруга. Я наткнулся на нее на вечеринке. Вот и все.
Я взяла ручку и стала писать какую-то ерунду у себя в блокноте, лишь бы чем-то занять себя.
– Ладно тебе, Эли, было бы, о чем переживать.
Я смерила его пристальным взглядом, и мне захотелось отмотать последние несколько минут назад, чтобы надеть на себя личину невозмутимости.
– Ты же веришь мне про Шэрон, правда?
Я перестала писать и отложила ручку.
– Я что, по-твоему, дура?
Свое отношение я уже показала, теперь я только усугубляла ситуацию.
– Эли, ладно тебе, зачем ты так все усложняешь?
Я вздохнула, поставила локти на стол, и обхватила голову руками. Я не знала, что думать.
– Может, я не знаю, как действовать в заурядной интрижке. Может, я…
– Эли…
Я подняла руку.
– Дай закончить, – я посмотрела в его глаза, такие добрые. – Я не собираюсь влюбляться в тебя. Мне не нужны какие-то глубокие, сложные отношения, – у него отвисла челюсть – он явно не ожидал услышать такое или просто не верил мне. – Именно так, – сказала я, – я не ищу отношений. Я готова слегка позабавиться, без всяких обязательств, но, – я понизила голос до шепота, – но мы с тобой спим, а я, извини, не могу, если у тебя секс с другими женщинами. Я себя чувствую грязной. Словно пользуюсь чужой зубной щеткой, – он рассмеялся и потер подбородок. Я не представляла, что за мысли бродили у него в голове. – Если хочешь спать с другими женщинами, прекрасно, поддерживать общение со мной не обязательно, никаких серьезных чувств.
Он снова рассмеялся.
– Я не хочу спать с другими женщинами.
Я продолжала говорить, словно ничего не слышала.
