– Ну, – спросил он, – а об этом что скажешь?
– Не особо, – я рассмеялась. – Я бы тоже так могла. Как это вообще можно считать искусством?
– Ай. Это было больно, – он указал на подпись.
Я присмотрелась: Кристофер Мак.
– Это твое? Ты это сделал?
– Виноват.
– Ух. Извини.
Я была смущена и рассмеялась. Что еще мне оставалось? К счастью, он тоже рассмеялся.
– Я на самом деле мало смыслю в искусстве, – сказала я.
– Ну это заметно, – он все еще смеялся.
– Не знала, что ты художник.
– По твоим стандартам, это не так. Честно, – сказал он, – я просто дурака валяю. Галерея подкинула приманку: они дадут мне показать одну работу, если я им дам на выставку фотографии.
– К слову о фотографиях – где же они?
Я отошла в сторону, словно отстраняясь от своей оплошности.
Кристофер провел меня в другую часть галереи.
– Посмотрим, – сказал он, – сумею ли я оправдаться.
Он показал на ряд черно-белых фотографий.
При виде их я встала, как вкопанная, с открытым ртом.
– Что тут скажешь? Ты меня вдохновила.
Он улыбнулся, скромно пожав плечами.
Это были те самые фотографии, что мы снимали вместе в Виллидже: собака, тянущая за собой хозяйку, мальчишки на роликах, рассекающие по Уэверли-плэйс. Два старика на скамейке в парке, за шахматами. И другие, которых я еще не видела. Что меня удивило – нигде не было Дафны.
– А где твоя девушка? – спросила я, имея в виду: 1) почему ее нет на твоих фотографиях? и 2) почему она не пришла на твое открытие?
– Кое-что подвернулось, – сказал он, как ни в чем ни бывало. – Да, Элейн шлет привет. У нее на работе очередной напряг с Джеки Сьюзан.
– У меня такое чувство, словно я взяла на себя роль почетной гостьи, – сказала я, поворачиваясь к другой фотографии. – У тебя разве нет людей, с которыми надо тусить?
– Пожалуй, что есть. Но это на самом деле неважно – они, в основном, просто воздухом дышат, создают атмосферу.
– Совсем не как на светских тусовках.
– Подожди, пока вступят поэты, – сказал Кристофер. – Ты еще ничего не видела.
Я улыбнулась и сказала:
– Серьезно. Лучше я не буду лишать гостей твоего внимания.
Он кивнул.
– Скажи подруге, рад был с ней познакомиться. Да, и дай знать, когда захочешь еще поснимать.
Мы попрощались, не условившись ни о чем конкретном. Вскоре вернулась Труди, и почти сразу свет приглушили, и люди стали стягиваться в центр помещения. Кто-то сидел на ящиках, другие – на полу, обхватив руками колени, подпирая стены. Молодой человек с лохматой русой шевелюрой и такой же бородой взобрался на импровизированный помост. Он докуривал сигарету, норовя обжечь себе пальцы, и читал стихотворение о бездушности современной жизни, переменчивой природе нашего бытия и его преходящести. После каждой строфы он щелкал пальцами, как бы подгоняя себя. Народу столпилось порядочно, все терлись друг о друга.
Когда поэт замолчал, я почувствовала себя в трансе – воздух пульсировал, заряженный особой энергией. Мне это понравилось, и я неожиданно пожалела, что пришла в новом платье и модных туфлях Ронды. Я бы еще послушала поэтов, но время было позднее, и Труди уже скучала – поглядывала на часы и без конца курила.
Мы оставили галерею и направились к метро. Вечер был ясный, по-весеннему красивый, легкий ветерок поигрывал листвой. Дороги были запружены машинами, на тротуары высыпали местные, в куртках нараспашку, благоухая марихуаной.
– Думаю, ты ему нравишься, – сказала Труди, пока мы ждали поезда.
– Нет. Кому? Кристоферу? Нет, – я покачала головой. – Мы просто друзья. Я же говорила, у него есть девушка.
– Девушка, которой не было сегодня в галерее.
– Это неважно. Он любит Дафну. Ты бы видела их вместе. С ума по ней сходит.
Подошел поезд, мы вошли и сели. Я все еще думала о поэзии.
– Окей, ладно, – сказала Труди. – Больше ни слова не скажу о Кристофере Маке. Но я думаю, ты себя водишь за нос.
– Хватит, Труди. Кристофер помогает мне с фотографией – и все. Ничего большего я от него не хочу.
– Ого, – она посмотрела на меня большими круглыми глазами, словно завороженная. – Ты действительно не хочешь влюбляться, да?
– Я уже говорила: нет, если могу устоять.
Глава девятнадцатая
Фотосессия для «Джакса» была устроена, и Хелен попросила меня присутствовать, вместе с Харриет, Тони и Джорджем. Съемки проходили в студии Дж. Фредерика Смита, на Западной 87-й. Это была огромная белая комната с дощатым полом, залитая утренним светом из окон. Стены от входа были увешаны иллюстрациями и фотографиями Смита. Его работы отличала игривая сексуальность, напомнившая мне картинки из «Плейбоя». Отдельные работы Смита украшали обложки «Эксвайра», но в таких изданиях, как «Макколл», «Домашний журнал леди» или даже «Мадмуазель» их было не найти.
Хёрст не одобрил бы такого фотографа, будь он в курсе планов Хелен, и я ни словом ни обмолвилась об этом Эрику. Хотя он был под впечатлением, узнав, что Хелен сумела убедить Хэнсонов оплатить фотосъемку. Откуда он узнал об этом, я могла только гадать, потому что сама ему не говорила. Всякий раз, как он меня спрашивал, кто будет делать съемку для «Джакса», я беззастенчиво врала, что не знаю.
Было похоже, что каждый фотоснимок требовал нескольких часов подготовки. Я сидела в сторонке, позади Хелен и Хэнсонов, и увлеченно наблюдала за процессом.
Рядом с одеждой, висевшей на стойках, шипели отпариватели на длинных ножках. Тут же были стилисты, готовые что-то подправить, подшить подолы, опустить вытачку или подобрать прищепками лишнюю ткань. В углу за столом сидела стилист по прическам, в окружении бигуди, щеток, расчесок и париков на пенопластовых головах. Рядом сидела визажист, с румянами, помадой, тенями, накладными ресницами, круглыми салфетками и устройствами для завивки, выпрямления и разглаживания.
У Смита была своя команда – заряжать пленку, устанавливать освещение и штативы, перемещать отражатели и реквизит. Они делали один-два снимка «Полароидом», что-то доводили до ума и снова проверяли экспонометр. Они повторяли это до тех пор, пока не получали идеального результата.
И здесь же были модели, поражавшие своими безупречными чертами, даже несмотря на бигуди размером с термос и отсутствие макияжа. Я смотрела на этих прекрасных созданий и думала о маме, и о том, как ее отец, по словам Элейн, положил конец ее карьере. Я витала в этих мыслях, когда, ко всеобщему удивлению, появился Эрик вместе с Диком Димсом и Фрэнком Дюпюи.
– Что они здесь делают? – прошептала мне Хелен, почти не размыкая губ.
