Я спросила Эрика, знает ли он что-нибудь про эту обложку, и он сразу стал оправдываться.
– Господи боже, я так и знал, что ты станешь обвинять меня. Так и знал.
– Тогда скажи, что я ошибаюсь.
Неподалеку от нас стоял человек в гавайской рубашке и прислушивался. Я оттащила Эрика в сторонку.
– Ну, я ошибаюсь?
– Эли, клянусь, я даже не видел эту обложку до того, как… когда Берлин наехал на Хелен.
Пакет у меня в руке начал капать, и по пальцам у меня потек жирный куриный бульон.
Эрик потянулся к моей руке.
– Скажи, что веришь мне.
– Мне надо идти.
– Эли.
– Что?
– Я этого не делал.
– Окей. Я тебе верю. Мне надо идти.
Я не знала, верю ли ему. Поднявшись в офис, я перелила суп в тарелку и, когда понесла на подносе Хелен, услышала смех у нее в кабинете. Смех!
– О Хелен, – сказала Бобби Эшли, утирая слезы, – я в жизни ничего смешней не слышала.
– Но это правда, – сказала Хелен сквозь смех.
От смеха корчились Лиз Смит, Билл Гай и Уолтер Мид. Я не знала, в чем дело, но это было нечто. Я поставила поднос перед Хелен и пошла к выходу, не желая нарушать веселье. Не считая Уолтера Мида, я впервые видела, чтобы вся компания так явно разделяла мнение Хелен.
Ее сотрудники уже вовсю трудились над августовским номером, и Хелен также собиралась биться за обложку. Хёрст вознамерился дать фото Шона Коннери с Девушками Бонда, но Хелен хотела убрать Коннери и оставить одних девушек.
Когда совещание подошло к концу и все вышли из ее кабинета, сияя улыбками, Хелен посерьезнела. Я зашла за подносом, не удивившись, что она не притронулась к супу, затянувшемуся жирной пленкой.
– Элис, – сказала она, когда почти вышла, – окажешь мне услугу? Попробуй выяснить, можно ли провести прямую линию с моего номера к Дэвиду?
Она хотела советоваться с мужем без посредства коммутатора. Я не могла винить ее в паранойе. Я и сама стала смотреть с подозрением на коллег, которым как будто тоже не терпелось выследить крысу.
Как-то раз после того, как провели телефонную линию для Хелен, я пошла на ланч с Бриджет, Марго и другими девушками. Мы впятером сидели в ряд за стойкой кафетерия на 56-й, с жирными сырными сэндвичами по тридцать пять центов, и пытались выяснить, кто слил обложку.
– Думаешь, это тот же, кто сдал записку про грудь «Женскому ежедневнику»? – сказала Марго.
– Если нет, тогда у нас две крысы, – сказала я, не глядя ей в глаза, поскольку не забыла, что в тот же вечер она рылась у меня в столе.
– Я думаю, это Джордж, – сказала Бриджет.
– Нет, – я покачала головой. – Джордж бы не мелочился и столкнул Хелен под автобус.
– Она права, – сказала Лесли. – Джордж вручил бы обложку Хёрсту с духовым оркестром. И зачем ему «Ежедневник женской моды»? Он бы сразу направил записку в «Таймс».
– Точно, – сказала Марго.
– Ты ведь не думаешь, что ее могли так предать Бобби или Лиз? – спросила Кэрол.
– Сомневаюсь, – сказала я. – Мне кажется, им как раз начинает нравиться манера Хелен.
– Должна признать, – сказала Лесли, – что начинаю думать, ей по силам развернуть журнал.
– Надеюсь, ты права, – сказала Марго, – но я еще не уверена.
– Ну, даже если у нее получится, – сказала Бриджет, – я сомневаюсь, что кого-то из нас ждет повышение.
– Я с Лесли, – сказала Пенни, игнорируя замечание Бриджет. – Я думаю, это типа здорово. То есть да, она сильно рискует, но это то, что нужно для журнала.
– А вам не приходило в голову, – сказала Бриджет, – что возможно – просто возможно – Хелен сама отправила эту записку в «Ежедневник»?
Все воззрились на нее.
– Ну, знаете, – сказала она примирительно, – для шумихи. Для журнала.
– Нет, – сказали все хором.
– Ну я лично надеюсь, – сказала Кэрол, – что июльский номер выстрелит. Мне хочется, чтобы она доказала им, что они не правы.
Мне было приятно, что число сторонниц Хелен возрастало. Она сейчас нуждалась в поддержке как никогда, и возможно, они осознали, что им нужна ее победа. Все понимали, что, если номер прогорит, Хёрст закроет журнал и нас всех уволят.
Если кто-то уже и присматривал себе новую работу, я этого не замечала. Несмотря на шаткое положение, мы вовсю готовили августовский номер и составляли планы на сентябрьский и октябрьский номера. Фактически впервые за все мое время работы в «Космо» весь этаж бурлил новым энтузиазмом. Каждое утро печатные машинки начинали стрекотать все раньше. Все меньше чесали языками в кухне и меньше трепались по телефону, и в рукописях и записках стало меньше опечаток. Нравилась ли Хелен подчиненным, разделяли ли они ее взгляды на сексуальное просвещение – я видела, что они на ее стороне.
Позже на той же неделе я печатала рекламную записку для Хелен, завершая рекламный блок июльского номера. Скоро надо было сдавать его в печать. Я видела, что Эрик меня караулит, и в какой-то момент он возник у моего стола.
– Идем, пропустим по стаканчику, – сказал он, пока я печатала. – Ну же. Просто выпьем по-быстрому.
– Не могу.
– А завтра?
– Я всю неделю допоздна работаю. Побудем вместе, когда июль уйдет в печать.
– Ну а как насчет обеда? Тебе ведь надо есть, согласна?
– Я уверена, что буду работать весь обед, – сказала я, продолжая печатать.
Он продолжал говорить, что хочет побыть со мной, даже после того, как я порвала лист, вытаскивая из машинки.
– Эрик, ты не видишь? Я занята. Мне нужно работать.
– Ну окей, позвоню тебе попозже.
– Зачем? – я взглянула на него в недоумении. – Что на тебя нашло?
– Ничего на меня не нашло.
Я понимала, что он не привык, чтобы женщина ему отказывала. Тем больше он распалялся, словно, добившись моего согласия, мог восстановить веру в свою неотразимость. Я встала из-за стола и пошла в кабинет Хелен, а Эрик остался на месте. И я не могла отделаться от мысли, что он что-то задумал.
Глава двадцать третья
Если мне и раньше случалось задерживаться, это было ничто по сравнению с первыми неделями мая. По вечерам и в выходные я была с Хелен, отклоняя приглашения на вечеринки и в кино с Труди и свидания в постели с Эриком. Я даже упустила шанс попасть на выставку Доротеи Ланж с Кристофером. Показывали ее уличные фотографии времен Великой депрессии, и я не увидела их. Выставка закрылась на следующий день.
Я думала об этом, когда начальник производственного отдела передал мне июльские страницы. Уже без опечаток, без грамматических ошибок, без неувязок с фотографиями и подписями к ним. Можно было отдавать в печать. По крайней мере, так мы думали.
