И наконец, какими бы низкими ни казались современному человеку цены, по которым Ашберг, Ханн и другие коллекционеры покупали русские иконы у «Антиквариата», сами по себе эти цены не могут быть доказательством продажи фальшивок. Антикварная реставрация могла превратить икону в подделку, но доказывать это следует не огульно, ссылаясь на якобы «бросовые» цены на иконы, а конкретно и специально в отношении каждой отдельной иконы. В экспортном фонде «Антиквариата» оказалось немало прекрасных произведений искусства.
Глава 3. «Молчи, грусть… Молчи»
В продолжение дискуссии о художественном и историческом значении проданных в 1930‐е годы икон важно мнение ведущих специалистов – сотрудников самой Третьяковской галереи. Всех, кого интересует это мнение, ждет разочарование…
За исключением двух икон из первоначального собрания Павла Третьякова, все иконы, переданные из Третьяковской галереи на продажу, относятся к ее приобретениям советского времени. Они поступили в галерею накануне или во время самой распродажи. Иконы привозили сотнями, и к концу 1930‐х годов отдел древнерусского искусства ГТГ насчитывал уже более трех тысяч произведений
[1011]. Несколько десятков икон первоначального собрания Павла Третьякова, как капля воды, растворились в этом иконном море. В те годы галерея жила в состоянии постоянного аврала. Не хватало хранилищ, не хватало людей, не хватало времени. Немногочисленный штат сотрудников едва успевал регистрировать и инвентаризировать новые приобретения. Изучение икон, требовавшее кропотливой работы, затянулось на десятилетия. Оно не закончено и по сей день. В условиях аврала 1930‐х годов сотрудники галереи, отдавая иконы в «Антиквариат», либо повторяли ту атрибуцию, с которой иконы поступили в их музей, либо оценивали их бегло «на глаз», без микроскопа и рентгена.
И в наши дни у искусствоведов Третьяковской галереи нет ни времени, ни, похоже, интереса к проданным произведениям искусства. Никто из сотрудников галереи, согласно ответу на мой запрос, не занимается этим вопросом
[1012]. Отсутствие интереса к проданным иконам можно понять: у них теперь другие владельцы и кураторы. Однако хотя своих собственных исследований о проданных иконах сотрудники галереи не вели и не ведут, твердое мнение о ценности того, что было продано, имеют. Это мнение высказывается и в частных разговорах, и в официальных публикациях галереи.
В беседах с сотрудниками Третьяковской галереи я побаивалась упоминать имя Тетерятникова, так как уже имела плачевный опыт в других музеях. Владимир Тетерятников, как рассказано ранее, считал практически все иконы из коллекции американского авиапромышленника Джорджа Ханна, среди которых полсотни икон из Третьяковской галереи, новоделом начала ХХ века. Только одиннадцать из икон Третьяковской галереи, купленных Ханном, не попали в книгу Тетерятникова «Иконы и фальшивки» (прил. 21 № 11, 15, 22–24, 27–29, 32, 43, 46), и, скорее всего, не потому, что он считал их подлинными. Видимо, не удалось собрать материал. «Придуманными» и «бессмысленными», по его мнению, были и номера на обратной стороне икон, в том числе инвентарные номера ГТГ
[1013].
Мои опасения упоминать имя Тетерятникова в стенах Третьяковской галереи оказались напрасными. Те сотрудники галереи, с которыми мне удалось поговорить, сами первыми и охотно ссылались на него
[1014]. «Экспертиза» Тетерятникова, которая, напомню, была основана на кратком и спешном визуальном осмотре икон во время предаукционного показа в 1980 году, вполне устраивает сотрудников Третьяковской галереи, так как согласно ей из ГТГ не было продано не просто ни одной старой или ценной, но фактически ни одной нефальшивой иконы.
По бытующему в галерее мнению, сотрудники Третьяковки в 1930‐е годы осознанно и со знанием дела отобрали для «Антиквариата» наименее ценные и записанные иконы, фальшивки и новодел. На мой прямой вопрос о том, исследовали ли сотрудники ГТГ иконы, проданные Ханну и опороченные Тетерятниковым, всегда следовал отрицательный ответ
[1015]. А ведь многие из этих икон сейчас находятся в музеях и доступны для изучения, несколько икон прошли лабораторный анализ, а об иконе «Вознесение» из бывшего собрания Остроухова опубликовано научное исследование, о чем будет рассказано далее. Поскольку собственных исследований о сталинских продажах сотрудники галереи не ведут, в поддержку своей позиции они приводят доводы общеисторического свойства, а именно то, что подделки в иконном бизнесе, питаемом ненасытным спросом богатых российских коллекционеров, процветали еще с конца XIX века. Иконописцы в деревнях, мол, плодили подделки, особенно под модные в то время старые иконы новгородской школы. Писали на старых досках, «подфуривали», то есть состаривали живопись. Офени оптом скупали иконы по деревням и подводами везли их к домам коллекционеров, а те, бывало, и покупали подводами. В такой подводе в случае удачи могло и оказаться-то всего несколько действительно старых икон. На что, мол, реставратор Чириков был дока, но и его удавалось провести. Даже в прославленных коллекциях Остроухова и Рябушинского могли быть и, как свидетельствует современная экспертиза, действительно были подделки. Да и в современном иконном бизнесе подделки цветут пышным цветом, следовало неутешительное заключение.
В подобных рассуждениях общеисторическая картина воспроизведена верно, но тот факт, что подделки в иконном бизнесе были, есть и будут, сам по себе не может быть подтверждением фальшивости конкретных икон. Необходимы специальные исследования.
