Джордж Р. Ханн (George R. Hann, 1890–1979) Рисунок Андрея Авинова. Фото из аукционного каталога Кристи (Нью-Йорк), 1980
Глава 1. Гинзбург, Самуэли, Ильин
Организация массового экспорта произведений искусства, в том числе и икон, как уже было сказано ранее, началась зимой 1928 года вслед за январским постановлением СНК СССР «О мерах к усилению экспорта и реализации за границей предметов старины и искусства». В то время самой конторы «Антиквариат» еще не было, и делом заправлял Госторг
[1310]. Главные иконные фонды находились в Москве, и ответственным за их реализацию был уполномоченный наркомата торговли Николай Степанович Клестов, взявший псевдоним Ангарский по месту отбывания царской ссылки. В молодости народник, Ангарский стал членом партии практически с момента ее создания, успел познакомиться с Плехановым, был организатором вооруженного восстания в Москве в 1917 году.
Контора «Антиквариат» появилась в конце лета 1928 года. Ее первым председателем стал Абрам Моисеевич Гинзбург, бывший заведующий антикварной конторой Госторга и уполномоченный СТО по реализации ценностей. Биографию этого человека найти не удалось, но известно, что он, как и Ангарский, был далек от мира искусства. «Гинзбург – хороший товарищ, – говорил о нем Пятаков, – но он только теперь начинает отличать Рафаэля от Рембрандта»
[1311]. Осматривая как-то коллекцию Эрмитажа, Гинзбург обмолвился: «Неужели же находятся дураки, которые за это платят деньги»
[1312]. Гинзбург руководил «Антиквариатом» до увольнения с должности в октябре 1929 года.
Об обстоятельствах увольнения рассказывают архивные документы. Осенью 1929 года Гинзбург находился в командировке за границей. За несколько часов до его возвращения на родину, 1 октября, СНК РСФСР принял постановление, в котором «предложил Наркомторгу РСФСР немедленно снять тов. Гинзбурга с руководства конторой „Антиквариат“ и возбудить перед Советом Труда и Обороны ходатайство об освобождении тов. Гинзбурга от обязанностей уполномоченного СТО по реализации ценностей». Снятию Гинзбурга с этих должностей предшествовала трехмесячная проверка работы «Антиквариата», которая началась уже через пять месяцев после создания конторы.
Сначала работу «Антиквариата» проверяла комиссия Эйсмонта
[1313]. Ее выводы не грозили Гинзбургу увольнением, так как в срыве плана «заготовки» художественных ценностей комиссия винила Наркомпрос и музеи. Председатель СНК РСФСР Сырцов, однако, отказался подписать резолюцию комиссии Эйсмонта и поручил комиссии Наговицына пересмотреть решение. На заседании 1 октября 1929 года, где принималась новая, на этот раз разгромная резолюция, в отсутствие Гинзбурга защищать председателя «Антиквариата» пришлось его заместителю Самуэли. Гинзбурга обвинили в том, что он не справился с делом, привлекал к работе «спекулянтов», к которым причислили Анисимова и Чирикова, разрешал иностранцам осматривать все имущество музеев и хранилищ, за границей вел переговоры так, что дискредитировал операции по продаже художественных ценностей.
Видимо, не случайно судьба Гинзбурга решалась в его отсутствие. Он должен был вернуться в Москву в тот же день вечером, но Сырцов не хотел ждать. Зам. наркома торговли Хинчук, который курировал художественный экспорт, пытался вмешаться и просил прислать ему резолюцию для ознакомления, но не смог помочь Гинзбургу. Все было сделано очень быстро. Резолюция комиссии Наговицына была немедленно представлена Сырцову, который ее тотчас же подписал. Складывается впечатление, что Сырцов хотел избавиться от Гинзбурга.
По возвращении из заграничной командировки Гинзбург пытался оправдаться. Он написал доклад в Наркомторг и РКИ, в котором отрицал все обвинения, указав на то, что за выдачу ценностей из музеев отвечал Наркомпрос, его же задача как руководителя «Антиквариата» состояла в том, чтобы заставлять Наркомпрос отдавать ценности, а эту задачу он выполнял «твердо и решительно». Гинзбург подчеркнул, что аппарат «Антиквариата» неоднократно проверяло ОГПУ и отводов его кандидатуре не было. Отрицал он и то, что когда-либо допускал иностранцев к осмотру музейных запасов. Из двух фактов, приведенных в материалах проверки для доказательства подобной практики, один произошел в феврале 1928 года, когда, по словам Гинзбурга, «Антиквариата» как самостоятельной конторы еще не было. Другой, имевший место в феврале 1929 года, по словам Гинзбурга, лежит на совести Музея изящных искусств, который втайне от «Антиквариата» совершил обмен картин с иностранным антикваром. За это Главнаука якобы отстранила от работы одного из сотрудников музея. По поводу других обвинений Гинзбург писал, что переговоры за границей ведутся при участии торгпредств и что все западные дельцы являются спекулянтами, так как зарабатывают на разнице цен покупки и продажи. Гинзбург настаивал на отмене постановления СНК РСФСР, но не потому, что хотел продолжить работу в «Антиквариате». По его словам, он и раньше «неоднократно и в категорической форме» просил освободить его от этой нервной и неблагодарной работы, однако увольнение за несовершенные «преступные деяния» он считал несправедливым
[1314].
Под организационным руководством таких людей, как революционер Ангарский и далекий от искусства Гинзбург, в 1928–1929 годах был создан товарный фонд, насчитывавший тысячи икон, и предприняты первые попытки организации массового экспорта. Именно Ангарский в начале 1928 года через советского торгпреда во Франции Г. Л. Пятакова вел переговоры с банкиром Ашбергом о совместном иконном бизнесе «мирового масштаба»
[1315]. Именно во времена руководства Гинзбурга при посредничестве Грабаря была совершена одна из первых крупных сделок. В октябре 1928 года Ашберг купил 52 иконы, которые в то время датировались XIV–XVII веками. Именно Гинзбург как руководитель «Антиквариата» финансировал подготовку первой советской иконной зарубежной выставки и пытался через Грабаря в Германии найти покупателей на факсимильные копии древнерусских шедевров, выполненные известными реставраторами-иконописцами по заданию Госторга
[1316]. Приходится признать, что «неуч в искусствоведении» Гинзбург стоял у истоков формирования мирового рынка древнерусского искусства.
