После провала дипломатической карьеры партия в мае 1924 года послала Розеншейна на работу во Всесоюзное акционерное общество «Кредитбюро», где он вскоре стал председателем правления. Под прикрытием Кредитбюро ОГПУ собирало у советских граждан полисы иностранных обществ и наследственные документы для предъявления судебных исков за границей. В случае удовлетворения иска советское государство забирало четверть выигранной суммы. Кроме того, Кредитбюро оказывало содействие тем советским гражданам, которые желали снять валюту со своих счетов в иностранных банках, видимо тоже с потерей значительной части валютной суммы в пользу советского государства. Кредитбюро было одним из источников валютного финансирования советской индустриализации, кроме того, оно позволяло карательным органам собирать сведения о связях советских граждан за рубежом
[1583]. Именно в период работы в Кредитбюро Коллегия ОГПУ в 1927 году наградила Розеншейна «знаком почетного чекиста за беспощадную борьбу с контрреволюцией». К этому времени относятся и несколько партийных взысканий, полученных Розеншейном за конфликт с бюро партийной ячейки, месткомом и сотрудниками. Недовольство методами работы Розеншейна, который якобы позволял неплохо зарабатывать небольшой группе обласканных сотрудников за счет остальных работников, а также не допускал критику руководства, стали предметом критических статей сначала в «Нашей газете», а затем в главной партийной газете «Правда»
[1584]. Розеншейну пришлось защищаться. Он написал письмо в ЦКК Ярославскому, где с возмущением восклицал: «Я изображен в этой заметке (в «Правде». – Е. О.) как какой-то дикий, ни с чем не считающийся диктатор».
Видимо, в то время все обошлось. Розеншейн продолжал работать в Кредитбюро до 1929 года. Регистрационный бланк члена ВКП(б), который Розеншейн заполнил при обмене партийных документов в 1936 году, свидетельствует о том, что после Кредитбюро, с сентября 1929 до марта 1930 года, он «исполнял обязанности директора» в Аркосе в Лондоне, затем до сентября 1931 года был членом правления Рудоэкспорта, а после этого до октября 1932 года – председателем правления Совпольторга. Именно тогда, в мае 1932 года, Розеншейн пытался продать в Нью-Йорке экспонаты первой советской зарубежной иконной выставки. Через несколько месяцев после провала его антикварной миссии в США Розеншейн вновь отправился в Нью-Йорк, став в октябре 1932 года заместителем председателя советско-американского акционерного общества «Амторг». На этом посту Розеншейн проработал несколько лет, покинув его только в апреле 1935 года. Последними из известных его назначений были должности заместителя начальника, а затем начальника района на строительстве канала Москва – Волга, которое курировало НКВД.
Обстоятельства этого нового поворота судьбы раскрывает письмо, которое Розеншейн в августе 1935 года написал секретарю ЦК ВКП(б) и председателю КПК Н. И. Ежову. После убийства в декабре 1934 года С. М. Кирова массовые репрессии и поиск «врагов народа» уже шли полным ходом. Знал бы Розеншейн о том, что случится в стране через два года, скорее всего, не стал бы привлекать к себе внимание будущего главы НКВД. В письме к Ежову Розеншейн жаловался на то, что по приезде в отпуск в СССР из США на него было подано заявление о том, что он был троцкистом в 1927 году. В результате, писал Розеншейн, за границу его больше не пустили, а Наркомвнешторг «буквально в два дня» уволил его с работы. «Своей тяжелой ошибки», совершенной в 1927 году, когда Розеншейн отказался голосовать за исключение Троцкого из партии, он не скрывал. Всегда открыто писал об этом в анкетах и характеристиках, но никаких взысканий до настоящего момента, сокрушался он, за это не получал, и раньше это не мешало его назначению на работу за границу. Однако теперь ситуация изменилась. Бывшие партийные товарищи стали осторожничать. Именно поэтому Розеншейн решил уехать из Москвы на строительство канала Москва – Волга, однако и там местная партийная организация встретила его в штыки, отказавшись поставить на партийный учет. И немудрено. В сопроводительном письме Розеншейна было указано, что он не просто не голосовал против Троцкого в 1927 году, а был «связан и принадлежал к троцкистской оппозиции». В заключение письма к Ежову Розеншейн просил о партийной реабилитации и снятии ложных обвинений. «Я уехал в провинцию на трудную работу, – писал Розеншейн, – где работаю по 18–19 часов в сутки, едва отдыхаю, едва высыпаюсь. Я сделал это сознательно, ибо умею делать партийное дело в любой обстановке». Обращение за помощью к Ежову в момент нарастания массовых репрессий в стране было не только бесполезным, но и во вред самому себе. Розеншейн был обречен, как и многие тысячи других его товарищей по партии.
Об обстоятельствах смерти Розеншейна детальной информации нет, но все указывает на то, что он был расстрелян. Его партбилет образца 1936 года был погашен. На отчетной карточке стоит отметка «Спецдело № 1». О том, где находится это дело, как и о составе и содержании находящихся в нем документов, в партийном архиве сведений нет. Вероятно, оно хранится в архиве ФСБ. В персональном партийном деле Розеншейна имеется запись от 8 июня 1937 года об аресте и исключении из рядов ВКП(б). Имя Александра Яковлевича Розеншейна под № 25 есть в расстрельном списке от 16 июня 1937 года. Как бывший чекист Розеншейн проходил «особым порядком». Расстрельные списки на сотрудников НКВД утверждались членами Политбюро ЦК и нигде больше не рассматривались. Подписи членов Политбюро становились приговором и никакого даже формального судебного слушания и формального утверждения решения Военной коллегией Верховного суда СССР не требовалось. Бывших чекистов расстреливали без суда и следствия. Расстрельный список, в котором оказался Розеншейн, был первым в ряду «особых списков чекистов». Список был представлен зам. наркома внутренних дел комиссаром госбезопасности 2‐го ранга Л. Н. Бельским
[1585]. Поскольку расстрельные приговоры, как правило, приводили в исполнение вскоре после осуждения, то можно предположить, что Розеншейн был расстрелян 16 июня или вскоре после этого. В партийном архиве документов о реабилитации А. Я. Розеншейна нет.
Список сокращений
ВОКС – Всесоюзное общество культурной связи с заграницей.
ГИК – Главная инвентарная книга Исторического музея.
ГИМ – Государственный Исторический музей.
Главнаука – Главное управление научными, научно-художественными и музейными учреждениями Наркомата просвещения РСФСР. С 1930 года – Сектор науки Наркомпроса РСФСР.
ГМФ – Государственный музейный фонд.
ГТГ – Государственная Третьяковская галерея.
ИVIII – шифр в инвентарной книге отдела древнерусской живописи Исторического музея; литера «И» означает «изобразительный материал»; римская цифра – иконопись.
