В 1927 году, в самом начале переговоров с франкфуртским Städtelsches Institut, Грабарь убеждал всех, что на проведение выставки не будет потрачено ни одной советской копейки, а в том случае, если немцы получат от проведения выставки доход, превышающий организационные расходы, эти деньги будут перечислены на нужды Центральных государственных реставрационных мастерских
[622]. Позже, в августе 1928 года, уговаривая Госторг поддержать выставку, Грабарь обещал, что расходы на упаковку, страховку, издание каталога, гонорары за лекции, создание копий потребует лишь первая выставка, а все последующие будут проходить на основе почетного приглашения, которое предполагает оплату всех расходов принимающей стороной
[623]. Эти надежды сбылись лишь отчасти. Некоторые средства были собраны национальными комитетами стран, которые принимали выставку. В Германии это было Общество по изучению Восточной Европы, в Англии – Британский комитет по устройству выставки русских икон, в США – Американский Русский институт. И все же советскую копейку, да и не малую, пришлось потратить
[624].
«Антиквариат» нес большие расходы. На стадии подготовки выставки Гинзбург оплачивал поездки Грабаря, Анисимова и других эмиссаров в музеи, где те в буквальном смысле отбирали иконы на выставку, оплачивал расчистку и реставрацию икон на месте и в мастерских Грабаря в Москве
[625]. Специально для выставки в дополнение к музейным иконам «Антиквариат» купил иконный товар на свои средства в надежде продать его за границей. На средства «Антиквариата» были сделаны и факсимильные копии с рублевской «Св. Троицы», «Богоматери Владимирской» и других древних икон, подлинники которых, к счастью, решили не посылать за рубеж (прил. 11). «Антиквариат» заплатил за фотографии для издания на английском языке, которое вышло по следам лондонской выставки.
Нет документов, которые позволили бы оценить общие затраты «Антиквариата» на подготовку и проведение первой советской иконной заграничной выставки, но порядок цифр можно представить. В 1926 году на изготовление копий фресок для выставки в Берлине Госторг потратил 15 тыс. руб.
[626] По официальному обменному курсу, существовавшему тогда в СССР, это составляло около 7,5 тыс. долларов – сумма по тем временам очень значительная. Принимая во внимание ее длительность, географию странствий и состав, расходы на первую советскую иконную выставку, видимо, были существенно больше. По словам самого Гинзбурга, одна только факсимильная копия иконы «Богоматерь Владимирская», которую для выставки написал А. И. Брягин, обошлась «Антиквариату» в тысячу руб.
[627], то есть по официальному советскому курсу около 500 долларов. Всего же копии были сделаны с шести древнерусских икон. Командировки, расчистка, реставрация экспонатов перед отъездом и по возвращении в СССР, а также содержание довольно большого круга сопровождающих лиц во время европейского турне также влетели «Антиквариату» в копеечку. История лондонской выставки, которая будет рассказана позже, свидетельствует, что «Антиквариату» пришлось оплатить и многие расходы по транспортировке экспонатов и их страховку.
Глава 2. Быть или не быть, вот в чем вопрос
30 октября 1928 года правительственная комиссия под начальством зам. наркома торговли Хинчука, занимавшаяся вопросами антикварного экспорта, признала «необходимым приступить к обработке иностранных рынков для реализации там старинных русских икон». В этих целях комиссия посчитала целесообразным провести за границей выставку икон
[628]. Спустя месяц, в конце ноября 1928 года, распоряжение Главнауки Наркомпроса об отборе икон на заграничную выставку поступило в музеи
[629]. Сотрудники реставрационных мастерских Грабаря поехали по стране отбирать иконы
[630]. В столице этим делом, не гнушаясь применять угрозы, занимался и сам Грабарь.
А. В. Орешников описал приезд Грабаря по иконную душу Исторического музея:
25 (12) сентября (1928 года. – Е. О.). В Музей явился Г. О. Чириков и один коммунист по фамилии, кажется, Фейт (англичанин)
[631], по образованию архитектор, им поручено осмотреть иконы, отобранные для продажи за границу; пришел Грабарь, мы сели в религиозном отделе, и Грабарь сообщил, что правительство, главным образом, Сталин и Микоян (а не сам Грабарь! – Е. О.), предписали послать за границу самые лучшие иконы, если же Музей пошлет 2-й и 3-й сорт, то к Музеям и хранилищам икон – церквам, монастырям – подойдут вплотную и возьмут все лучшее, тогда полетят такие иконы, как Владимирская, Донская, Оранта и т. п.
[632] Такое жестокое распоряжение произвело на Евгения Ивановича (Силина. – Е. О.) и меня тяжелое впечатление; когда Грабарь и др. ушли, то Е. И. Силин
[633] заплакал. По совету Грабаря решено не посылать иконы из собраний лиц, живущих за границей: Зубалова, Юсупова и др. Заходил С. Н. Тройницкий
[634] проститься перед отъездом за границу; по его словам, относительно продажи картин Эрмитажа сделаны такие же распоряжения, например из 43 картин Рембрандта хотят взять 15! Мне теперь стало понятно, отчего такое тяжелое настроение у Д. Д. Иванова после покушений на Оружейную палату…
[635]
