В анналы самурайской доблести вошла также Годзен Хангаку, командовавшая трехтысячным гарнизоном крепости, осажденной десятитысячным войском клана Ходзё, и пораженная при отражении очередного приступа вражеской стрелой. Раненая героиня была доставлена в сёгунскую столицу Минамото город Камакуру и представлена «сёгуну». При сёгунском дворе она повстречала Ёсито Асари, влюбившегося в Хангаку и добившегося у «сёгуна» разрешения жениться на воительнице.
Не менее своих предшественниц прославилась Такэко Накано (1847 – 10 октября 1868), старшая дочь Хэйная Накано Хэйная, чиновника из княжества Айдзу. Рожденная в городе Эдо, нынешнем Токио. Такэко получила образование как в области литературы, так и в области боевых искусств, в совершенстве владела нагинатой. Удочеренная своим учителем Акаокой Дайсукэ, Такэко Накано вместе с ним в 1850-е годы обучала юных самураев боевым искусствам. В 1868 году Такэко приняла участие в гражданской войне на стороне войск последнего «сёгуна» Кэйки Токугавы против войск Императора-реформатора Муцухито-Мэйдзи.
В ходе боевых действий на территории верного сёгунскому «шатровому правительству» княжества Айдзу, Такэко Накано командовала ватагой женщин-воительниц в мужской одежде и мужских доспехах, сражавшихся отдельно от основных вооруженных сил княжества Айдзу, высшие чиновники которого запретили им участвовать в бою в качестве официальной части княжеской армии. Ватага Такэко получила название «Женский отряд» (Дзёситай) или «Женская армия» (Дзёсигун). Предводительствуя своим «отрядом смертниц» при обороне замка клана Айдзу от войск враждебного Айдзу и сёгунату княжества Огаки, входивших в состав Императорской армии, Такэко была ранена ружейной пулей в грудь. Почувствовав приближение смерти, воительница попросила свою сестру и соратницу Юко отрезать ей голову и похоронить её, чтобы она не досталась врагу в качестве трофея. Отделенная родной сестрой от тела голова Такэко была доставлена в храм Хокайдзи (в современном посёлке Айдзубангэ префектуры Фукусима) и похоронена под древней сосной.
Над могилой Такэко Накано в Хокайдзи был установлен памятник. В его сооружении принимал участие адмирал Японского Императорского флота Дэва Сигэто, родом из Айдзу. В шествиях на «Айдзу Мацури» – ежегодном осеннем празднике, проходящем в городе Айдзувакамацу – по сей день традиционно принимают участие одетые в «хакама» – традиционные японские длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, повседневное ношение которых разрешалось лишь родовой придворной знати-«кугэ», самураям и синтоистским священнослужителям – девушки с белыми повязками на головах, изображающие воительницу Такэко Накано и её воительниц.
Бесстрашие и презрение к смерти прививали с детства не только будущим «боевым холопам» державы Ямато, но и их будущим верным спутницам жизни.
Насколько эти качества входили в плоть и кровь всякой японки самурайского рода, говорит следующий факт. Если ей угрожали насилие, унижение, и нужно было защитить свою честь, она немедленно, одним ударом кинжала в шею, убивала себя, проткнув сонную артерию. Иногда (судя по средневековым японским гравюрам и иллюстрациям), женщина самурайского рода (как уже указывалось выше) совершала самоубийство, перерезая себе горло мечом. Кровь при этом била фонтаном…
О значении «сэппуку» в жизни «буси»
Как мы помним, в 1333 году трагически закончилась первая эпоха власти «боевых холопов» над Японией – эпоха Камакурского сёгуната. Когда мятежники ворвались в город Камакуру и подожгли его, теснимые защитники города, сохранившие верность своему обреченному «сёгуну», отступили на кладбище храма Тосё. Там, чтобы не сдаваться в плен, что означало бы неслыханное унижение, «сёгун» и его восемьсот «вернейших из верных», обнажив кинжалы, покончили с собой, вспоров себе живот.
Это массовое самоубийство самураев свидетельствовало о глубокой перемене, происшедшей в мировоззрении «боевых холопов» после их полуторавекового господства над Японией. К числу традиционных самурайских добродетелей – верности, храбрости, скромность и прямодушию – добавилось нечто новое: отрицание жизни и стремление к смерти. Это выражалось в совершенном равнодушии к жизни и в убежденности, что, по сравнению с личным достоинством и славой «буси» смерть, что «легче пуха», есть величайшее благо.
Это отношение к жизни и к смерти, в конце концов, было столь непреложно запечатлено в кодексе «бусидо», что уже известному нам идеологу самурайства удалось свести новую мораль к знаменитой, много раз цитировавшейся формуле: «Бусидо – путь воина – означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведет к смерти». И эта заповедь претворялась в жизнь. Иногда самоубийство превращалось для «боевого холопа» державы Ямато в почетную обязанность и даже в священный долг.
Нам уже известно о драматических событиях, разыгравшихся в Камакуре. Оказаться после поражения в плену считалось для «боевого холопа» несмываемым позором. Поэтому после каждой проигранной битвы многие потерпевшие поражение самураи (прежде всего высокопоставленные) предпочитали покончить с собой.
«Боевые холопы» убивали себя не только чтобы избежать позора. Ведь главной добродетелью самурая моральный кодекс «бусидо» считал верность своему господину. Многие «буси» державы Ямато, особенно преданные своему «даймё»,считали, что долг велит им беспрекословно следовать за ним и на смерть. Поэтому часто, на протяжении всей многовековой японской истории, когда погибал или умирал самурай высокого ранга, некоторые из самых преданных ему и приближенных к нему «боевых холопов» добровольно уходили из жизни (так, например, герой Русско-японской войны генерал Марасукэ Ноги покончил с собой, узнав о смерти своего повелителя – Императора Муцухито-Мэйдзи; вместе с генералом Ноги добровольно ушла в мир иной и его верная супруга). Японию буквально захлестнула волна самурайских самоубийств. Она достигла такого размаха, что сёгунское правительство-«бакуфу» даже запретило самоубийства. Третья распространенная причина самоубийства самураев была также связана с понятием верности долгу. Случалось, что «боевой холоп» оказывался перед сложнейшей моральной дилеммой, становясь жертвой двух противостоящих друг другу требований долга. С одной стороны, кодекс «бусидо» запрещал самураю открыто возражать своему господину и военному предводителю. Но, с другой стороны, если его господин совершал что-либо несправедливое или бесчестное, ни один уважающий себя «буси» Страны Восходящего Солнца не мог закрывать на это глаза. Как был обязан поступить самурай в этой безвыходной ситуации? «Буси» решал нравственный конфликт, демонстративно лишая себя жизни. И это было весьма убедительным доводом. Ведь самоубийство, совершенное в знак протеста, наглядно разоблачало неблаговидные поступки господина покончившего с собой «боевого холопа», нередко побуждая его изменить свое поведение к лучшему. Наконец, самурай, совершив самоубийство, мог избежать казни. Разумеется, смерть от рук палача была для него невыносимым позором. Поэтому «боевые холопы», приговоренные к смерти, имели право сами лишить себя жизни в ходе своеобразной торжественной церемонии. Считалась, что такая добровольная смерть – в присутствии высокопоставленных свидетелей – полностью искупает вину и сохраняет незапятнанной честь провинившегося «буси», а честь была для него куда важнее жизни.
