Тревога, впрочем, оказалась ложной. Причин для волнения не было. Хотя Албукерки в своем отчете назвал остров Камарам с его великолепной естественной гаванью «лучшим в мире местом для постройки форта», он, по трезвом размышлении, пришел к более практичному, на его взгляд, решению создать со временем военно-морскую базу в гавани Массауа на побережье Эфиопии. Так его подчиненные избежали тяжкой участи строить очередной форт — теперь уже на Камараме. Они продолжали выполнять разнообразные, привычные работы на своих судах, скучать и тосковать (если им оставалось на это время) и утолять свой голод верблюжатиной (поскольку коз больше не осталось). Впрочем, лучше верблюжатина, чем жареные крысы.
А вот у губернатора Индии времени на то, чтобы скучать или, тем паче, тосковать, совсем не оставалось. Красное море его, вне всякого сомнения, очень заинтересовало, все более близкое знакомство с ним порождало в мозгу дома Афонсу все больше перспективных идей. «Здесь постоянно царит сильная жара» — констатировал он тоном настоящего ученого-природоведа или климатолога — «ибо это море — внутреннее, и поскольку, в то же время, солнце здесь расположено близко к тропику». Это — единственное замечание во всем его длинном, содержащем более двадцати тысяч слов, докладе, касающееся убийственного климата той части света, куда его занесло «со товарищи». Все остальное Албукерки описывает весьма подробно, как с географической и коммерческой, так и с военной и навигационной точек зрения. Так, например, он приводит сведения о длине и ширине Красного моря, результаты многочисленных замеров его глубины посредством лота, сообщает названия островов и портов по обе стороны моря, данные об их импортной и экспортной торговле, перечисляет арабских шейхов и шерифов, правящих на обоих берегах, примерную численность их соплеменников, включая воинов. Далее дом Афонсу сообщает королю Мануэлу I Счастливому подробнейшую информацию о ветрах, местах, пригодных для якорных стоянок, навигации, лоции, не забывая упомянуть природное явление, которому Красное море обязано своим названием. «Арабы называют его Замкнутым морем, но более подходящим мне представляется название Красное; тот, кто его впервые применил к сему морю, был весьма точен и наблюдателен, ибо местами это море красно, как кровь. Когда мы встали на якорь у входа в Баб-эль-Мандебский пролив, оттуда вытек поток кроваво-красного цвета, устремившийся дальше в направление Адена. Он занимал такую широкую площадь в водах пролива, что глазу человека, стоящего на корабельной надстройке, было невозможно увидеть, где он кончается, и начинается чистое море».
Арабы почитали Албукерки человеком, обладающим ненасытным любопытством. Каждому жителю острову Камарам, каждому пленнику с захваченного мусульманского корабля дом Афонсу задавал великое множество самых разных вопросов. В ходе таких опросов-допросов он выяснил, что слухи об активном строительстве в Суэце новых кораблей египетского военного флота были основаны на сильных преувеличениях. На стапелях верфей Суэца находилось всего-навсего пятнадцать кораблей. Запасы строительного леса, ввозившиеся извне, закончились, и египтянам приходилось каждое утро поливать водой недостроенные корабли, чтобы они не растрескались, не развалились под палящим солнцем.
«Сегодня большой портовый город Суэц почти обезлюдел» — продолжает Албукерки — «его роскошные постройки ветшают и разрушаются. Расстояние между гаванью Суэца и Левантийским (Средиземным — В.А.) морем очень невелико, и, если верить арабским сказаниям, Александр Великий (ну, не мог дом Афонсу не упомянуть своего любимого героя! — В.А.), завоевав эту страну (Египет — В. А.), планировал соединить два моря (Средиземное и Красное В.А.) искусственным каналом».
Дом Афонсу, как и все португальцы описываемой эпохи, не был заинтересован в прокладке такого канала (известного сегодня всему миру под названием Суэцкого), ибо его прокладка пошла бы на пользу лишь торговле Венеции и Турции. Но вот другой проект привлек его внимание. «Почему бы не отвести течение Нила?» — пишет Албукерки королю. «Нашим искусным в этом деле мастерам, успешно проложившим оросительные каналы через горы на Мадейре, было бы, я думаю, нетрудно повернуть Нил в его верховьях — и года через два весь Египет обратился бы в пустыню!»
Проект применения климатического оружия в самом начале XVI века? Вот это да!
С пустынных берегов острова Камарам губернатор Индии с тоской устремлял свои взоры в сторону Эфиопии, «правителя которой зовут не пресвитером Иоанном, а Элати, то есть Император. Его держава простирается на юг вплоть до Софалы, на другой стороне, в направлении Каира, вплоть до Суакина, а вглубь материка — до реки Конго. Расстояние от Красного моря до верховьев Конго составляет, полагаю, лиг шестьсот, не более».
В своем докладе Албукерки рекомендовал королю дому Мануэлу I построить форт в Массауа. «Туда стекаются жемчуг из Красного моря и золото из Эфиопии, и Вы могли бы пополнять Вашу сокровищницу всеми этими богатствами. Опираясь на Массауа, мы могли бы стать единоличными хозяевами древнего восточного торгового пути. Турция и Египет были бы разорены, а Красное море превратилось бы в христианский морской путь. На службе Богу и Вашему Величеству могло бы быть сделано много больше того, что я смог и еще смогу описать! Я утверждаю это, Сеньор, ибо знаю теперь Красное море, и вижу, как Бог обращает все дела в Индии к лучшему для нас, к вящему увеличению размеров Вашей державы, вящему прославлению Вашего имени и роста Вашего авторитета. Говорю Вам, Сеньор, закрепитесь на Красном море — и вы достигнете невероятного богатства.
Все утверждения о тамошнем мелководье — нелепы. Проявляя разумную осторожность, наши корабли могут ходить вдоль обоих берегов (Красного моря — В.А.) — правда, лишь днем, а не ночью. Но в середине моря они могут ходить даже ночью, ничего не опасаясь. Там нет ни подводных скал, ни рифов, ни других опасностей, которыми нас тщатся запугать чужеземцы, ни бурь, ни гроз, ни ураганов».
Весь доклад дома Афонсу был проникнут воодушевлением первопроходца-первооткрывателя. Ни единым словом губернатор не упомянул о мучившем его на протяжении трех месяцев пребывания в Красном море физическом недомогании. Мало того! Могло создаться впечатление, что он отдыхал на Камараме, как на «спа-курорте» (выражаясь современным языком).
Между тем, подчиненные Албукерки, даже счастливо избежав необходимости строить очередной форт, именовали этот «отдых» на пустынном острове «пребыванием в Чистилище», денно и нощно умоляя своего начальника вызволить их поскорей оттуда. Однако все еще дул противный муссон, делавший невозможным мореходство в Индийском океане.
Некий алебардщик по имени Диаш измыслил способ выбраться из камарамского «чистилища». В свое время он провел четыре года в плену у «мавров» Северной Африки, изучил там нравы и обычаи магометан, и попросил у Албукерки позволения отправиться сухопутным путем в Португалию, дабы доложить там королю Мануэлу о плавании в Красное море. Поскольку он не сомневался в успехе своей миссии, ибо в совершенстве владел языком «мавров», его, переодетого арабом и даже с обрывком кандальной цепи на ноге (чтобы больше походить на беглого пленника), высадили на побережье. Диашу повезло. Выдавая себя за мусульманского святого, бегло и к месту цитируя Священный Коран, он сумел пройти через Аравийскую пустыню и добраться, наконец, до Лиссабона.
