Рэгтайм часто был музыкальным основанием чрезвычайно популярного в конце девятнадцатого – начале двадцатого века танца «кейкуок», в основе представлявшего собой продолжение традиции плантационных парных танцев и комедийных шествий рабов, устраивавшихся для развлечения хозяев, в финале которых наиболее отличившиеся пары вознаграждались пирогом или арбузом
[921]. Содержательно, однако, это была черная пародия на гранд-марши, которыми открывались или же закрывались балы белых, и чрезвычайная серьезность, с которой к своим действиям и жестам относились черные танцоры, а также их зачастую весьма торжественные одеяния обладали определенным субверсивным смыслом, что в соединении с рэгтаймом
[922] давало эффект социальной критики, которую унаследовал затем и джаз
[923]. Рэгтайм, таким образом, в силу своей свободной, «раскачанной», отчасти даже свингующей ритмической основы, а также связанных с ним (как и в случае блюза) коннотаций «подлинно черного» субверсивного высказывания является прямой предтечей джаза; он вошел в репертуар большого количества ранних джазовых исполнителей, в частности, пианиста Джелли Ролл Мортона
[924].
* * *
Согласно традиционному нарративу, разделяемому большинством пишущих о джазе авторов, история этой музыки начинается с корнетиста
[925] Бадди Болдена, полумифической фигуры, которого новоорлеанские музыканты практически всегда называли «отцом джаза». Известно о нем весьма мало – от него не осталось записей и сохранилось лишь два его изображения
[926]. Музыкантом он подрабатывал, так как платили в начале века за это занятие немного; у него, очевидно, была какая-то основная профессия. С 1901 года в городских списках он числится учителем музыки и музыкантом; у него была своя группа, которая играла то, что тогда называлось блюзом, то есть медленные инструментальные пьесы, а также популярную музыку того времени – рэгтаймы, марши, польки и так далее. Уже в это время он выказывал определенную психическую нестабильность, причиной которой ныне считается либо сифилис, либо алкоголизм, либо шизофрения, либо же какая-то комбинация этих факторов: в 1907 году у него была официально диагностирована шизофрения, он был помещен в лечебницу, где и провел оставшиеся двадцать четыре года жизни (он умер в 1931 году); работники лечебницы вспоминали его как тихого пациента, который иногда играл на корнете в больничной группе
[927]. До этого момента группа Болдена была самым известным коллективом в Новом Орлеане, и многие специально приезжали туда, чтобы послушать King Bolden’s Band
[928].
Почти все музыканты, которые слышали группу Болдена, утверждают, что ее участники не импровизировали, а репетировали заранее придуманные ими партии, то есть, как уже было сказано выше, занимались «подделыванием». Многие отмечают, что особенных синкопированных номеров в репертуаре коллектива было немного – три или четыре, – а все остальное время группа играла традиционные танцы; синкопированные же номера были больше похожи на испанскую и латиноамериканскую музыку, нежели на стандартные марши или рэг-таймы. Многие вспоминают, что коллектив играл «громко и агрессивно», в особенности его лидер
[929]. В целом, не вполне понятно, какие именно новшества внесли в музыку и манеру исполнения Болден и его музыканты
[930]. Уинтон Марсалис в фильме Кена Бернса Jazz демонстрирует особенный ритм, названный им Big Four, который якобы был изобретен Болденом и является первым примером джазового ритма, но Марсалис не мог слышать игры Болдена и его группы, а потому не вполне понятно, откуда он черпает свою уверенность
[931]. По-видимому, музыка Болдена и его ансамбля была просто сыграна несколько более свободно относительно принятой ритмической сетки, с неким «ощущением» будущего джазового свинга
[932]. Вдобавок, Болден, судя по ряду свидетельств, не умел читать ноты, что вынуждало его постоянно импровизировать на темы, которые он запоминал на слух; именно эта меньшая зависимость от нотного текста и, соответственно, большая свобода интерпретации и отличала его группу от традиционных духовых оркестров
[933]. Были, впрочем, здесь и противоположные мнения, как это часто случается в контексте нарождающихся стилей: так, тромбонист Кид Ори обвинял Болдена в том, что он все свои новации украл у прежних исполнителей рэгтайма. Ирония ситуации состоит в том, что именно Болден первым распознал талант Ори, но тот, по мнению семьи, был слишком молод, чтобы войти в состав группы Болдена: на этом примере хорошо видно, насколько жестким было соревнование среди ранних джазменов за место под солнцем
[934].
