– Так ты подкупил лакея Вальдеса? Ловко, ловко… А те двое, что, говорили по-испански? Вот уж не думал, что барон…
– Почему по-испански? По-французски, сеньор.
Бёртон нахмурился.
– За дурака меня считаешь? Думаешь, я поверю, что твой лакей – полиглот, знает все языки?
– Насчёт всех мне неизвестно. – обиделся смуглый. – А французский знает, потому как родом из Кайенны, столицы Французской Гвианы. Вальдес и нанял его за знание языка – он ведь помешан на всём французском, я вам говорил…
– Да, припоминаю… – Бёртон кивнул. – Это удачно вышло. Что-нибудь ещё?
Чернявый помялся.
– Пришлось дать лакею десять песо, сеньор. Вы же понимаете, задаром он и слова не скажет.
Бёртон не ответил и посмотрел на собеседника в упор. Чернявый выдержал испытующий взгляд – лишь нагло ухмыльнулся в ответ. При этом во рту у него блеснул золотой зуб. Англичанин медленно извлёк из кармана замшевый мешочек, отсчитал десять тусклых серебряных кругляшей. Подумал и добавил ещё два – жёлтых, с чеканным женским профилем на аверсе.
– Десять серебряных песо и ещё два соверена, сверх условленного. Молодец, я тобой доволен. И вот тебе новое поручение…
Бёртон огляделся. В таверне, где они беседовали, почти не было посетителей – по случаю утра. Англичанин щёлкнул пальцами, подзывая мальчишку-разносчика. Чернявый терпеливо молчал. Бёртон дождался, пока перед ним поставят кружку со скверным чилийским вином, и продолжил:
– Надо поискать подходы к кому-нибудь из команды «Луизы-Марии». Вот деньги.
На стол, звякнув, легли ещё пять золотых монет. Глаза чернявого алчно вспыхнули.
– Если понадобится – обещай больше, я дам. Но сведения мне нужны, самое позднее, послезавтра – пассажиры, груз, о чём болтают матросы. Всё ясно?
Чернявый кивнул и проворно сгрёб соверены со стола.
– Тогда проваливай. Завтра в это же время – здесь.
Бёртон проводил собеседника взглядом и задумался. В принципе, он мог быть доволен собой: меньше, чем за сутки, в чужой, незнакомой стране найти агента, получить от него сведения – причём вполне достоверные сведения! – это надо было суметь. Он сумел.
Правда, не последнюю роль тут сыграло обыкновенное везение. Сойдя на берег, Бёртон решил прогуляться по порту, и почти сразу лицом к лицу столкнулся со старым знакомым по имени Мануэль. С этим человеком он познакомился ещё в Аргентине – и в полной мере оценил полезность знакомства. Авантюрист, скользкий тип, не гнушающийся даже убийством, он оказался чрезвычайно ловок, хитёр и совершенно беспринципен. Откуда Мануэль был родом – Бёртон выяснить не сумел, хотя и пытался навести справки. Удалось только узнать, что какое-то время он состоял на военной службе, а так же принял деятельное участие в одном из бесчисленных мятежей и переворотов, то и дело сотрясавших континент. Сам он предпочитал на эту тему не распространяться.
В своё время Мануэль оказал Бёртону немало услуг, из которых большинство прямо или косвенно нарушали местные законы, а порой попахивали откровенной уголовщиной. В Чили же то сюда он перебрался два года назад, бежав из Аргентины – перешёл дорогу серьёзным людям, и предпочёл исчезнуть на годик-другой. В Вальпараисо Мануэль устроился шипчандлером, агентом по снабжению торговых судов, – но это, как он объяснил, временно, пока не найдётся дела посерьёзнее.
Такое дело и предложил авантюристу Бёртон. «Будешь теперь работать на меня. Прежнее занятие тоже пока не оставляй – пригодится».
Мануэль и не подумал спорить: «если сеньор будет платить так же щедро, как и в прошлый раз, то с удовольствием!»
Итак, дело пошло, удовлетворённо констатировал англичанин. Тайная слежка, подкупы, кража – здесь этот мерзавец в своей тарелке. Связи среди всякой сомнительной публики у него необъятные, в любом порту Мануэль запросто подберёт, кого потребуется – хоть головорезов, хоть карманных воришек, хоть взломщиков. И при том, с ним следует держать ухо востро – подобные типы с лёгкостью продадут нанимателя, стоит предложить больше.
Но это неизбежные издержки его рода занятий. Главное сейчас время. Время – и осторожность. Этот барон, русский он, или нет, не должен заподозрить, что за ним наблюдают…
Бёртон бросил на стол пару мелких монет и поднялся, так и не притронувшись к кружке с вином.
V
Перу, Кальяо
Октябрь 1879 г.
– «Военные суда, закупленные республикой Перу в нашей стране, благополучно прибыли к новым владельцам». – читал Повалишин. – «Всего их три: броненосный таран «Тупак Амару», перестроенный из старого монитора на верфи в калифорнийском Вальехо, винтовой шлюп, тоже ветеран Гражданской войны, и последняя из трёх бронированных миноносок, построенных для перуанского флота фирмой "Херрешофф Мэньюфэкчуринг Компани». Наш корреспондент стал свидетелем их появления в гавани Кальяо и не мог не отметить восторг, с которым перуанцы встречали свои новые корабли…»
– Что верно, то верно. – ответил Серёжа. – такой толпы я и на набережных в Кронштадте не видел, в день Высочайшего смотра. Весь город вывалил на берег – орут, поют, солдаты в воздух палят… Вот уж действительно, народное ликование!
– Оно и понятно. – кивнул Повалишин. – После подвигов «Уаскара» моряки в Перу – национальные герои. И все, от адмирала Грау до последнего оборванца из трущоб Кальяо, уверены, что теперь-то в войне наступит перелом!
– Да, дон Мигель на наши кораблики чуть ли не облизывался. Неудивительно: если он столько дел сумел наделать на одном-единственном мониторе, то что он сможет натворить теперь! Битый день лазил по кораблям, а потом заявил, что будет готовить новый набег, всеми имеющимися силами.
– Вот и американцы пишут… – кивнул Повалишин. – «…Следует ожидать очередного витка войны на море. Получив в свои руки эти суда, контр-адмирал Мигель Грау, несомненно, прибегнет к новейшей морской тактике, опробованной русским флотом в войне на Балтике…»
Он сложил газету и засунул за отворот сюртука. Номер «Сан-Франциско Кроникл» доставил утром пакетбот американской почтово-пароходной компании. С недавних пор североамериканская пресса стала активно следить за тем, что происходит на юге континента: только в Кальяо обосновалось не меньше дюжины репортёров разных изданий. Корреспонденции передавали по телеграфу в Мехико, а оттуда они разлетались по проводам в редакции крупнейших газет и журналов.
На полубаке звякнула рында – пробили две склянки. Весна в Южном полушарии выдалась ранняя, по-летнему жаркая, и перуанские офицеры-моряки, неутомимые щёголи, уже сменили тёмно-синие суконные мундиры на летние, из белой парусины.
Друзья беседовали на мостике «Тупака Амару». Корабль стоял у пирса с холодными котлами, дальше, на рейде, стояла на бочке «Тормента». Команды повалишинского отряда, кроме стояночных вахт были отпущены на берег. Машинистам же (все – русские, поступившие на перуанскую службу) так не повезло – они были откомандированы на срочный ремонт миноносок. Они стояли у пирса рядом с «Тупаком Амару» – "Алианца" и "Република" и пришедшая вместе с отрядом «Алаи».
