Особенно бурный восторг жителей наших соотечественников вызвало то, что два этих гордых красавцев – британские трофеи, взятые в ходе блестящей кампании на Балтике и несущие теперь службу под белыми с косыми голубыми крестами флагами, которые русские именуют «Флагами святого Андрея». Власти уже Сан-Франциско объявили сбор средств на памятный подарок прославленному русскому адмиралу…»
Manchester Evening News» Англия, Манчестер,
…ноября 1879 г.
«…не вызывает сомнения, что Россия уверенно выходит в океан – и можно не сомневаться, что северный медведь намерен обосноваться там всерьёз и надолго! Это стало особенно очевидно после закладки угольных станций и баз военного флота на Занзибаре и на берегах Красного моря, а в особенности – после участившихся визитов русских броненосных эскадр в САСШ. Можно с уверенностью утверждать, что новая политика царя Александра, известного своей ненавистью к Британии, представляет самую страшную угрозу для Британии со времён испанской Армады. Нам остаётся лишь уповать на то, что в кабинете Гладстона в полной мере осознают опасность, нависшую над Империей…»
X
Тихий Океан, возле побережья Чили,
ноябрь, 1879 г.
Ноябрь в Южном полушарии – это конец весны. Жаркая погода здесь редкость. Течение Гумбольдта несёт с антарктического Юга вдоль побережий Чили и Перу огромные массы холодной воды. Сюда добираются ветра, стекающие с ледяного щита Антарктиды, и людям на палубах приходится кутаться в плащи-зюйдвестки или тёплые накидки-пончо из шерсти лам – их продают ремесленники по всему побережью, от Вальпараисо до Кальяо. Волны накатываются с зюйда, форштевень режет их ровно, так что брызги не долетают до мостика судна, идущего десятиузловым экономическим ходом.
– А на «Мьютайне»-то с нас глаз не сводят… – недовольно заметил барон Греве. – Видите, там, на шканцах?..
И правда: на корме британского шлюпа, идущего в двух кабельтовых мористее нет-нет, да посверкивали яркие точки – солнце вспыхивало на линзах биноклей и зрительных труб. Формально и «Мьютайн» и фрегат «Рэйли», следующий с противоположной стороны ордера, несли боевое охранение, но пассажиры «Луизы-Марии» не обманывались: это их персональный эскорт, предназначенный для того, чтобы не позволить судну выйти из строя и ускользнуть.
Да, средь бела дня подобный номер, пожалуй, не пройдёт. Другое дело – ночью, в туман, когда не видать не зги, и лучи мощных прожекторов системы полковника Манжена, установленных на боевых марсах «Бланко Энкалада» бессильно вязнут в сплошном молоке. Тогда – да, может и получиться. Правда, пока незачем: «Луиза-Мария» присоединилась к каравану, следуя любезному приглашению командующего чилийской эскадрой Гальварино Ривероса. «Вашему судну, – объяснил коммодор, – лучше покинуть Антофагасту, дорогой барон. Проклятые перуанцы в любой момент могут повторить нападение, а мне бы не хотелось рисковать вашей драгоценной жизнью, как и жизнью вашей очаровательной супруги…»
Коммодор Риверос лукавил. Провал ночного набега стоил им потери монитора, шлюпа и всех «торпедер», так что чилийский флот, наконец добился господства на море. «Уаскар», гордость перуанцев, символ их побед бессильно тащится» на буксире у транспорта, а на его корме развевается чилийский флаг? Да и планировать новые отчаянные рейды некому: адмирал Мигель Грау, храбрый и удачливый флотоводец, на котором держался перуанский флот – здесь, на мостике «Луизы-Марии», закутанный в пёстрое пончо и мрачный до крайности.
– Вас не могут узнать, сеньор? – осведомилась Камилла. Она стояла рядом с супругом и рассматривала британский шлюп в большой медный бинокль.
В ответ адмирал буркнул что-то недовольное и надвинул пониже на глаза широкополую шляпу.
Баронесса имела все основания для опасений. После того, как чилийцы выловил на месте гибели «Република» адмиральскую фуражку Грау, они весь следующий день обшаривали гавань в поисках если не самого адмирала, то хотя бы его тела. И – не преуспели, поскольку дон Мигель Грау и прочие спасшиеся с торпедеры, были подняты из воды шлюпкой с «Луизы-Марии», и прятались в трюме, освободившемся после «морских пластунов» Остелецкого. А ближе к вечеру пароход посетил морской офицер в сопровождении высокого, чрезвычайно смуглого англичанина, чья щека была отмечена уродливым шрамом. Англичанин порывался обыскать пароход, но наткнулся на ледяное недоумение как самого Греве, так и чилийца: «это решительно невозможно, сеньор, у нас нет никаких законных оснований для обыска!..» Получив отлуп по всей форме, Бёртон (барон, разумеется, узнал его по рассказам Остелецкого) помрачнел и убрался с «Луизы-Марии», пообещав вернуться с приказом командующего чилийской эскадрой.
Но и из этого ничего не вышло – коммодор Риверос, которому Греве передал рекомендательное письмо самого президента Чили Аннибала Пинто, предпочитал вести себя с бельгийским судовладельцем предупредительно и позволения на обыск не дал. Тогда Бёртон отдал командирам британских кораблей распоряжение установить за подозрительным пароходом круглосуточное наблюдение – что и было выполнено с пунктуальностью, присущей Королевскому Флоту.
– У меня в голове не укладывается, ваше превосходительство, как вы решились на такое безумие! – заговорила Камилла. – Самолично возглавить атаку на вражескую гавань, полную боевых судов, на утлой скорлупке – хотя могли бы отдавать команды с мостика броненосца!
Греве незаметно сжал ладошку супруги, и та послушно умолкла. Камилла, конечно, умница, и старается воодушевить адмирала, наговорив комплименты его храбрости. Но напоминать лишний раз о потере, право же, не стоит. Сеньор Грау и так в раздёрганных чувствах, к чему бередить рану…
Перуанец скривился – вид чилийского флага над «Уаскаром» доставлял ему подлинные душевные муки.
– Сеньора, я решился на этот поступок – согласен, несколько опрометчивый, – чтобы воодушевить моих людей. Знаете, сухопутные солдаты говорят: «нас послали в бой», а моряки: «нас повели». Как же я мог послать их на смерть, а самому отсиживаться под бронёй?
– Но всё равно это так… безрассудно! – Камилла одарила собеседника таким простодушным и восхищённым взглядом, что у Греве в душе невольно шевельнулось нечто злобное, чёрное, шипастое. «Может, не стоило вытаскивать этого клоуна из воды?»
Адмирал его реакции не заметил.
– Настоящий офицер нашего флота не мог поступить иначе! – с пафосом заявил он. – И если бы все остальные так же исполняли свой долг – поверьте, сеньора, это мой корабль тащил бы сейчас на буксире чилийский флагман! Но увы, судьба оказалась к нам несправедлива…
– Я уверена, всё ещё переменится, сеньор адмирал… – Камилла как бы невзначай положила ладонь на запястье Грау. – Не сомневаюсь, пройдёт совсем немного времени, и мы будем чествовать вас, как победителя!
Адмирал расцвёл. Он накрыл руку женщины своей волосатой лапищей и слегка пожал.
