«Боже, какие болваны! Да и этот, с позволения сказать, «командор» недалеко от них ушёл. Неудивительно, что перуанцы гоняли его в хвост и в гриву вдоль всего побережья – и это при огромном перевесе в боевых кораблях!..»
Но ничего, теперь всё изменится. Уже изменилось. Британия пришла, сеньоры, и теперь она будет устанавливать здесь порядки.
«Manchester Evening News» Англия, Манчестер,
…декабря 1879 г.
«…Китай потребовал от Японии ликвидировать торговые фактории в корейском Пусанпхо и впредь запретить своим торговым судам заходить в этот порт. Япония ответила категорическим отказом и отправила для охраны жизни и имущества подданных императора Муцухито отряд боевых кораблей в составе батарейного броненосца „Рюдзё“, корвета и старого броненосного тарана „Адзума“, специально для этого похода возвращённого из резерва флота. Напомним, что „Рюдзё“ был флагманом японской эскадры, посланной в 1874 году на остров Формоза, находившемся в составе империи Цин, в ответ на жестокое убийство команды торговой джонки государства Рюкю. На настоящий момент „Рюдзё“ – это сильнейшая боевая единица военно-морских сил Японии.
Власти империи Цин в свою очередь объявили, что не потерпят столь бесцеремонной демонстрации. Бэйянский флот, пополнившийся недавно боевыми кораблями, полученными из Германии, готовится выйти в море.
Коммодор N, согласившийся прокомментировать для нас это сообщение, заявил следующее: «Нет никаких сомнений в том, что следующим после Кореи объектом агрессии империи Цин станут русские владения на Дальнем Востоке. Огромные расстояния и полнейшее отсутствие железнодорожного сообщения с остальной Россией делают эти территории лёгкой добычей…»
«С.-Петербургские ведомости»
…декабря 1879 года.
«…Государь Император Александр III-й подписал указ, согласно которому в мае следующего, 1880-го года от Рождества Христова начнутся работы на строительстве Транссибирской железной дороги. Она должна соединить европейские губернии Империи с Дальним Востоком и станет таким образом…»
«Le Petit Journal» Франция, Париж.
…декабря 1879 года. «…Война в Южной Африке, начавшийся с восстания трансваальских буров в Почефструме, разгорается!
[20]
Войска буров под предводительством коммандант-генерала Жубера очистили от англичан окрестности порта Дурбан.
Отряд боевых кораблей кайзеровского флота явился в Дурбан якобы для защиты жизни и имущества находящихся там подданных Второго Рейха. Германские моряки стали невольными свидетелями страшной резни, учинённой бурами индийским рабочим, ранее завезённым в Африку англичанами, однако не стали вмешиваться, объявив это внутренним делом республики Трансвааль.
Лондон обвиняет Берлин и Санкт-Петербург в поставках оружия бурам оружия, в том числе, и современной полевой артиллерии. Приток добровольцев из Голландии, Германии, Франции и России набирает силу с каждым днём…»
«Сан-Франциско Кроникл»
…декабря 1879 года.
«…британская эскадра контр-адмирала Джона Хэя, вышедшая из Гамильтона (Бермудские острова), три дня назад была замечена на траверзе острова Барбадос. Её встреча с французской эскадрой может состояться в любой момент дни и, скорее всего, приведёт к столкновению – и мы затрудняемся предположить, кто выйдет из него победителем…»
Чили, где-то в окрестностях Вальпараисо.
…декабря 1879 г.
Остелецкий ещё раз пробежал глазами газетный лист.
– О войне ни слова, как и о ситуации в Перу. – посетовал он, обращаясь к корнету Серебренникову. Тому самому «николаевцу», которого он присмотрел для своей группы ещё в Красносельских лагерях и сделал своим заместителем. – Неужели перуанцы наконец-то додумались выкинуть прочь из страны всех соглядатаев, прикидывающихся репортёрами?
– Сомневаюсь. – отозвался несостоявшийся конногвардеец. – Насколько я понял, просматривая тамошние газеты – в Кальяо работают, по большей части, североамериканские репортёры, а эта страна числится у Перу в союзниках. Просто эти новости проходят в редакциях больших газет по разряду третьестепенной важности, и не всегда попадают в очередной номер…
Остелецкий кивнул. Серебрянников оказался ценнейшим приобретением. Если дело пойдёт так и дальше – мальчишка сделает неплохую карьеру в нарождающейся «особой разведочной службе». Ловок, бесстрашен, сообразителен, не обделён аналитическими способностями – что ещё нужно будущему «рыцарю плаща и кинжала»?
В сарае, где они беседовали, было душно. Ветер с океана, прежде чем добраться до восточных окраин Вальпараисо, где Остелецкий подыскал для «морских пластунов» убежище в виде заброшенной коптильни, успевал напитаться пылью и угольной копотью. А ещё – неистребимый запах копчёной, солёной, протухшей рыбы.
«…и как долго теперь от нас будет разить, как от бочки из-под гнилой селёдки?.."
Но – ничего не попишешь, безопасность важнее. Место оказалось удобным, с хорошо просматривающимися подходами. И, что немаловажно, снять его удалось за сущие гроши. Не то, чтобы Остелецкий был ограничен в средствах, скорее наоборот – но слух о подозрительных личностях, готовых отсыпать серебряных песо по запросу за аренду укромного местечка, сразу же разойдётся по окрестностям. И наверняка привлечёт к группе нежелательное внимание.
И ладно бы, если одних только здешних бандитов…
– Господин старший лейтенант! Игнат Осадчий вернулся из города. Просится до вас с рапортом!
Вахтенный (порядки на «базе» завели флотские) окликнул его по-русски – лишних ушей тут не было. Остелецкий сложил газеты в стопку.
– Чего встал, зови! Послушаем, что у него там.
Унтер-офицер, ушедший в «морские пластуны» с клипера «Яхонт» и побывавший в каждом порту от Сингапура до Марселя, был отправлен на разведку. Испанского он не знал, зато владел «пиджином» – дикой смесью из английского, испанского и французского языков, на котором изъясняются моряки по всему миру. В своё время Игната по пьяной лавочке затащили на борт американского китобойца из Нантакета – «зашанхаили», как называют такой метод вербовки, – и два года он бороздил Южные Моря, пока однажды не встретил в одном порту русский корвет и не сбежал вплавь с опостылевшей американской посудины. Унтер при случае мог объясниться с матросом любой национальности, был хитёр, сообразителен, хорошо знал повадки портового жулья. Лучшего лазутчика Остелецкий не смог бы найти при всём желании.
Доклад не занял много времени. В числе прочего, Осадчий поведал, что в военной гавани разгружается британский пароход – на пирс с него спускают пушки, ящики и даже небольшую миноноску. «Портовые власти, – рассказывал унтер, – видать, не поделили с военными, кто будет отвечать за ценный груз. Сам видел, как таможенный чиновник сцепился с офицером, и тот его чуть не по зубам хлестал. В результате и орудия, и ящики и миноноска не деревянных козлах так и стоят на пирсе – и стоять, надо думать, будут до самого утра. Вот здесь, вашбродие, к я на бумажке отметил…»
