– Но у меня нет оружия, кроме шестовых мин! – горячо возразил Гальвес. – Нам что, из револьверов и винтовок по ним стрелять?
– Сразу по прибытии в Кальяо я распоряжусь поставить вам «Гатлинг». Против катеров – самое то.
Он направил бинокль на «Манко Капак», время от времени показывавшийся из-за высокого корпуса парохода «Чалако».
– Ну вот, а никто не верил, что мы сможем дотащить эти корыта до Кальяо! И вот, прошу: всего-то миль двадцать осталось, к вечернему бризу встанем на рейд. Хлам, конечно, но другого-то всё равно нет….
– Да, от артиллерии «Лоа» проку немного. поддакнул лейтенант. – Старые чугунные дульнозарядки, и установлены по-дурацки – в оконечностях каземата, без поворотных платформ!
– Я предполагаю обложить носовую часть каземата мешками с песком для дополнительной защиты, а заодно снять кормовое орудие. Проку от него немного, а судно солидно облегчим. Механики уверяют: если заклепать предохранительные клапаны, то можно поднять давление, и тогда «Лоа» на короткое время даст одиннадцать узлов. Полчаса, больше котёл не выдержит.
– Хотите использовать «Лоа», как таран, сеньор адмирал?
– Ни на что другое «голета блиндада» всё равно не годится, а так – хоть какую пользу принесёт.
– Дымы с зюйд-веста! – подал голос матрос-сигнальщик. Два судна, идут навстречу!
Офицеры одновременно вскинули к глазам бинокли.
– Ну вот, пожалте бриться, сеньоры… – проворчал Повалишин по-русски и тут же перешёл на язык, понятный собеседнику. – Итак, лейтенант: три вымпела, идут строем пеленга. Два корвета и судно поменьше, шлюп или канонерка. Сможете опознать?
Гальвес чуть не ввинтился глазницами в окуляры. Как же – такое доверие!
– Головным корвет «О̀Хиггинс». – отозвался он после недолгой паузы. – Вторым мателотом – кажется, «Магальянес»… отставить, это «Чакабуко», у неё труба между грот– и бизань-мачтами. Замыкает ордер канонерка «Ковандога». Стеньги на всех трёх спущены, изготовились к бою!
– Недурно, юноша, недурно. Значит, чилийцы начали блокаду побережья? Вот что: ступайте-ка с командой на свою миноноску и разводите пары – мало ли, как дело обернётся?
– Идём на прорыв, сеньор адмирал? – спросил Гальвес. Глаза его возбуждённо блестели, смуглые щёки залил румянец.
От этой троицы мы как-нибудь отобьёмся. – кивнул Повалишин. – Что у них там за пушки, мелочь… Молитесь, чтобы рядом не оказалось броненосцев – вот тогда нам действительно придётся солоно.
– Пиши: «Буксирным судам покинуть строй!» – крикнул Повалишин.
Сигнальщик, дюжий белобрысый матрос, вызвавшийся охотником с броненосного фрегата «Петропавловск», ловко набрал из ячеек туго свёрнутые флажки, прицепил к фалам. Разноцветная гирлянда быстро поползла вверх. Повалишин поднял бинокль – на грот-мачте идущей мателотом «Лименьи» заполоскался ответный сигнал.
– Пишут: «Ясно понял» – проорал сигнальщик.
Пароходы один за другим покидали строй и принимали на два румба к осту, в сторону недалёкого берега. Повалишин удовлетворённо кивнул: учения, которыми он изводил перуанских капитанов перед выходом из Кальяо, не пропали даром. Броненосцы задымили гуще и, прибавив оборотов, стали смыкать ордер.
– Пиши: «Следовать за мной, держать пять узлов!»
А больше изношенным машинам не выгрести против ветра и клятого течения Гумбольта. Да и пять узлов – это на час, в лучшем случае. Потом механизмы начнут сдавать.
Чилийцы один за другим выполнили разворот на десять румбов и стали сближаться, нагоняя броненосную шеренгу с кормы.
«Преимущество в ходе у них узлов шесть… – с неудовольствием подумал Повалишин. – Сейчас догонят и вцепятся в хвост колонне. А там – «Лоа», он на таких углах сближения даже ответить не сможет…
– Пиши: «поворот последовательно на пять румбов!»
Форштевень «Тупака Амару покатился вправо. Краем глаза Повалишин заметил, как прыгает в волнах с другого борта крошечная «Янакойа».
Колонна стала медленно поворачивать напересечку курса чилийцев, образуя широченную дугу. От борта идущего первым «О̀Хиггинса» оторвался и поплыл по ветру плотный белый комок. Несколькими секундами позже до Повалишина донёсся тугой звук выстрела, и в кабельтове от «Лоа» вырос пенный столб.
«…так и есть, сейчас примут ещё румба на три влево, чтобы подрезать нам хвост…»
– Пиши: «Огонь открывать по способности!»
Концентрировать огонь на одной цели – пустой номер, не та у перуанских артиллеристов выучка. Да и дистанция до чилийских корветов слишком велика.
Строй мониторов заволокло густым облаком порохового дыма. Где-то вдалеке сквозь него мелькали оранжевые сполохи – чилийцы бодро отвечали на огонь. Тоже безрезультатно.
– Право пять!
Медлительная броненосная гусеница изогнулась, тщась поймать в центр циркуляции шустрые чилийские корветы. Но те не поддались на уловку – прибавили ход и прошли под кормой «Лоа», по очереди окатив антикварный броненосец раскалённым чугуном. Тот огрызнулся в ответ из ретирадного орудия – промах, конечно…
– Что он вытворяет?
«Голета блиндада» вывалилась из строя и теперь шла наперерез «Чакабуко». Погонная пушка ударила, подняв столб воды в четверти кабельтова от цели. В ответ по борту пробежала цепочка вспышек, корвет оделся сплошной ватной пеленой.
– Увернётся! – с досадой прошептал сигнальщик. – Как есть, увернётся, чтоб его…
И действительно: корвет отвернул в сторону, уходя от прущего ему в борт бронированного носорога. Другие чилийские корабли повторили маневр, совершенно растворившись в клубах порохового дыма.
Повалишин выпрямился. Пальцы его нервно тискали бинокль.
«…А если?.. Ведь может и получиться…»
– Пиши на «Манко Капак»: следовать прежним курсом!
Пёстрая гирлянда побежала к ноку гафеля.
«…сейчас чилийцы вернутся на прежний курс и сосредоточат огонь – но уже не на никчёмной «голете блиндаде», а на голове ордера. Но что тут творится, они пока не видят из-за дыма и полагают, что мы по-прежнему держим не больше пяти узлов. Что ж, пора их удивить…»
– Семафорь Гальвесу: «Следовать за мной, к минной атаке изготовиться!
Сигнальщик послушно замахал флажками.
– Пять влево!
Штурвальный закрутил дубовое, выложенное бронзой колесо.
– Держать одиннадцать узлов!
«Тупак Амару» уже поворачивал, сильно кренясь на левый борт, вывалился из строя и заложил крутую дугу в противоположную сторону, наперерез чилийским корветам. Повалишин оглянулся – за ними, словно собачка на привязи, бежала миноноска. С носа у неё поползли вперёд шесты с латунными бочонками.
«…а парнишка-то молодец, не робеет…»
