К сожалению, об этом приходится только мечтать. Во-первых дипломатия: республика Чили не может позволить себе роскошь ссориться в разгар войны с самым могущественным своим союзником. А во вторых – завтра сражение, возможно, решающее в этой затянувшейся кампании. И противник на этот раз будет посерьёзнее перуанского адмирала Мигеля Грау.
XIII
У побережья Перу, Гавань Кальяо.
Внешний рейд.
…января 1880 г.
Утром, в 7.25 по меридиану Кальяо и в 1.25 по Гринвичу, ровно за два часа до истечения срока ультиматума, чилийская броненосная колонна двинулась навстречу русской эскадре. На фок-мачте головного «Кохрейна» взвилась пёстрая гирлянда сигнальных флажков Международного Свода.
– Пишут: «Принуждён вас атаковать». – разобрал Греве. Ну, Веня, дружище, началось! Наши двинули напересечку!
«Луиза-Мария» стоит на милю мористее русского боевого ордера. На её лениво колышется бельгийский флаг, обозначая нейтральный статус судна. Поблизости, в трёх кабельтовых дымит единственной трубой шлюп-авизо «Скоморох», британский трофей, носивший ранее имя «Сипай». Орудия на обоих изготовлены к бою, но пока не развёрнуты на противника.
Точно так же держатся в отдалении от готовой разыграться баталии чилийские корветы – «Магальянес» и «Чакабуко», брат-близнец потопленного в недавнем бою «О'Хиггинса». Этим шустрым, но лишённым хоть какой-то защиты корабликам нечего делать в схватке бронированных носорогов. У «Клеопатры», замыкающей русский ордер, тоже нет ни блиндированных казематов, ни броневого пояса – только карапасная, напоминающая выпуклый черепаший панцирь, броневая палуба толщиной чуть больше дюйма. Но это всё же лучше, чем ничего, и позволяет фрегату занять место в линии, а не отсиживаться, подобно корветской мелочи, в боевом охранении.
Остелецкий поднял бинокль. У наклонного форштевня «Герцога Эдинбургского» вырос бурун, из обеих труб клубами валит жирный угольный дым – эскадра Бутакова сдвинулась с места и набирала ход. На сигнальных фалах флагмана заполоскался единственный флажок, шахматное поле, две красные и две белые клетки.
– «Восьмёрка». – сказал барон. – «Ваш курс ведёт к опасности». Что ж, сеньор Риверос, вас предупредили…
Русская колонна тем временем набрала ход. Головным идёт «Герцог Эдинбургский», за ним мателотом – «Минин». Этим двум гордым красавцам не довелось пока столкнуться в бою с равным по силе противником. В кампании на Балтике остатки Эскадры Специальной Службы спустили флаги, не дожидаясь неминуемого избиения, а позже, в атлантическом походе, боевые действия вообще ограничились бомбардировкой берега да беспорядочной пальбой по рыбакам, промышлявшим на Доггер-банке. И вот – их час настал.
На «Минине» взвились флажки.
– «Единичка» и два «шлюпочных»! – Греве, не стесняясь, заржал во весь голос. – Ох, и влетит сегодня кому-то от Бутакова…
Остелецкий пригляделся. Так и есть: прямоугольный синебелый флаг с косицами – латинская «А» по своду сигналов для торгового флота. Ниже два белых с синим квадратом в центре флажка, – латинская «S».
– Ты прав, Гревочка, адмирал терпеть не может подобного вульгаритэ. – согласился он с другом. – Что за манера, в самом деле: на русском корабле, идущем в бой – и аглицкая флажная ругань!
К подобному возмущению имелись все основания. «АSS» – «афедрон ишака», он же «ослиная задница», – сигнал неофициального бранного свода, принятого в Королевском Флоте, известный всякому гардемарину с младших классов Морского Училища. Сигнальщик за спиной Остелецкого довольно хмыкнул – старый служака отлично всё разобрал.
– С «Клеопатры» пишут: «Ясно понял» – сказал барон. – Шутники, в бога душу их…
«А ведь бутаковцы, похоже, не воспринимают противника всерьёз… – подумал Вениамин. – И напрасно: «Кохрейн» и «Бланка Энкалада» вполне современные боевые корабли, и защищены они гораздо лучше русских полуброненосных фрегатов…»
– Чилиец ворочает к весту! – подал голос сигнальщик.
Остелецкий кивнул. Бутаков двинулся напересечку чилийцам, и командор Риверос скомандовал поворот, не желая дать противнику охватить голову своей колонны.
«Пушки… – отрешённо подумал Остелецкий. – Последний довод королей, президентов и императоров – и сейчас он решает всё. Не мины и даже не кованые таранные бивни, так удачно показавшие себя во многих морских баталиях недавних кампаний. И здесь у русских имеется преимущество. Дело в том, что чилийских броненосцах британской постройки стоят британские же дульнозарядные морские орудия системы Армстронга. Сражения в Финском заливе ясно продемонстрировали, что они уступают новейшим казнозарядным стальным пушкам «Крупп Штальверке» и Обуховского завода, которыми вооружены русские фрегаты. Что касается выучки – что ж, будем надеяться, что русские комендоры не подведут. При Кронштадте и Свеаборге они стреляли гораздо лучше англичан…»
В носовом каземате «Кохрейна» сверкнула вспышка, выбросился столб ватно-белого дыма. Несколькими секундами позже до мостика «Луизы-Марии» донёсся низкий рёв тяжёлого морского орудия. В ответ слитно рявкнул главный калибр русских фрегатов и строй эскадры оделся сплошной облачной пеленой.
Сражение началось.
– Не хотите объяснить, почему вы отказали командору Риверосу? – хмуро осведомился Бёртон. Утро выдалось студёным, и раненая рука нестерпимо ныла, отчего настроение у него было преотвратным. – Только не говорите, что вы опасаетесь недовольства адмиралтейских лордов. Чилийцев вы, конечно, убедили – но я-то знаю, что полученные инструкции развязывают руки нам обоим!
– Не буду. – согласился с разведчиком Трайон. Они стояли на шканцах «Рэйли и наблюдали за разворачивающейся вдали баталией. – Истинная причина в том, что мне не хочется понапрасну подставлять «Рэйли» под русские пушки. Курам на смех – командор Риверос против адмирала Butakoff'a, который сумел разделаться с таким талантливым и опытным флотоводцем, как сэр Эстли Купер! Да будь у этого расфуфыренного клоуна вдвое больше вымпелов – исход боя и тогда не вызывал бы у меня сомнений.
– Почему же, в таком случае, мы ещё здесь, а не на пути в Вальпараисо?
– Хочу досмотреть спектакль до конца. Русские чрезвычайно редко нарушают договоры, а между ними и Британией, как вам известно, заключён мир. Уверен, этот флаг, – он ткнул подзорной трубой в полотнище «Юнион Джека», свисающее с кормового флагштока, – защитит нас от русских снарядов не хуже корабельной брони.
Бёртон сощурился.
– А от перуанских?
– С этими хуже. Вряд ли они простят нам адмирала Грау – лазутчики донесли из Кальяо, что он погиб в недавней стычке. Но их старые корыта не способны тягаться в ходе ни с «Рэйли», ни с «Мьютайном», так что особой опасности я не вижу.
Рык корабельных орудий усилился. Обе колонны маневрировали, ведя частый огонь. Пенные столбы то и дело вставали возле бортов, но Бёртону хорошо было видно, что вокруг чилийских кораблей этот частокол намного плотнее.
