– А что же делать?
– Идите к Павлову, – говорю, – он поможет. Неужели нельзя найти управу на Райпищеторг?!
Управа, конечно, нашлась – практически мгновенно. Павлов тут же позвонил секретарю ЦК КПСС Михаилу Андреевичу Суслову (полагаю, что министр мог бы побеспокоить и самого Брежнева, если бы тот в это время не находился в отпуске) и объяснил ситуацию. Могу себе представить изумление Суслова, когда ему рассказали, что важнейший матч может сорваться из-за какого-то там пищеторга. Он вообще не мог понять, какое отношение имеет характеристика данной организации к выезду повара, если тот во всем устраивает делегацию. Суслов отдал распоряжение выдать Бобылеву паспорт, а про отсутствие характеристики просто забыть.
Мы благополучно улетели в Багио, и я нисколько не сомневаюсь в том, что обыграл Корчного в том числе и благодаря изумительной и своевременной стряпне своего повара. А по возвращении нас, конечно, ждал триумф: поздравительные телеграммы Брежнева, денежные премии, а кроме того, всем членам делегации решили объявить благодарности с занесением в трудовую книжку. Хотелось бы мне видеть лицо этой тети из отдела кадров Райпищеторга, когда ей сверху спустили бумагу за подписью пяти первых секретарей ЦК с указанием объявить благодарность обычному мяснику.
А я, безусловно, благодарен не только каждому из членов делегации, но и министру Павлову, который всегда приходил на помощь и никогда не боялся взять ответственность на себя, проявить инициативу, лишний раз побеспокоить высокое начальство и добиться того, в чем нуждались спортсмены.
Выручил нашу делегацию Сергей Павлович и в восьмидесятом году во время олимпиады на Мальте. Признаюсь честно, к шахматным олимпиадным турнирам наша сборная относилась не так серьезно, как к чемпионатам мира и тем более к матчам на звание чемпиона. Не утруждали себя досконально выяснять условия проживания и питания, хотя ситуация в Ницце могла бы уже чему-то научить. Тем не менее на Мальте мы снова оказались в никуда не годной гостинице, не отапливаемой, с холодными каменными полами. Ясное дело, что бо2льшую часть года на острове царит жара, и каменные полы в помещениях служат отдохновением для вернувшихся с раскаленной улицы людей. Но в ноябре, когда за бортом четырнадцать градусов, батареи в комнатах были бы совсем не лишние. Уже через сутки после прибытия половина нашей сборной слегла, а другая половина безуспешно старалась не хлюпать носами. Кроме жуткого холода мы обнаружили, что и местоположение гостиницы просто ужасно. Можно было бы закрыть глаза на то, что находилась она за тридевять земель от места проведения турнира. В конце концов, на Мальте все рядом, можно добраться и на машине, но вот только улица, где располагался отель, была чрезвычайно узкой, но при этом с двусторонним движением. И как только там оказывались два ехавших друг другу навстречу автомобиля, образовывалась пробка. И хорошо, если кто-то из водителей сразу начинал сдавать назад или старался въехать на тротуар, но могли встретиться и упрямцы, не желающие уступать и перекрывающие дорогу надолго. Мы рисковали всю олимпиаду провести в полубольном состоянии и постоянно опаздывать на матчи.
Оценив бесперспективность положения, Батуринский, который снова руководил делегацией, позвонил Павлову и получил от министра мгновенное распоряжение искать другую гостиницу и обещание найти средства в кратчайшие сроки.
Мы нашли очень приличный отель с полным пансионом и в первый же день олимпиады поняли, насколько нам повезло с предложенным в гостинице питанием. Я не совру, если скажу, что организация олимпиады на Мальте не просто оставляла желать лучшего, а была худшей из худших. Помню, что до турнира спрашивал у Кампоманеса, справятся ли мальтийские организаторы. Флоренсио ответил, что обещали, но чутье подсказывает ему, что проблем не избежать, потому что, если считать самыми скупыми в мире голландцев, шотландцев и евреев, то мальтийцы представляют собой сумму этих народов. Ни в коем случае не хочу обижать жителей Мальты. Уверен, что среди них есть замечательные щедрые люди, но в том конкретном случае Кампоманес оказался прав. Турнир проводился в Госпитале мальтийских рыцарей – огромном помещении примерно в пятьсот квадратных метров. На входе в зал поставили металлодетекторные рамы. Все бы ничего, безопасность – это прекрасно, но рам было всего две на полторы тысячи участников. Питание (обеды и ужины) проходили в этом же госпитале, а обеспечивала его компания «Эйр Мальта». Перед турниром мой друг Альфред Кинсель – президент Шахматной федерации Германии, который ездил на Мальту с инспекцией, обещал мне шикарное питание, говорил, что организаторы заявили девять блюд на обед и семь на ужин. Кто мог предположить, что одним блюдом окажутся десять граммов масла, вторым – два кусочка хлеба, третьим – стакан минеральной воды. Остальные блюда являли собой то, что авиакомпания, видимо, не решилась предложить своим пассажирам. Стоит добавить, что за этим отвратным питанием надо было выстоять огромную очередь, а потом еще и ждать с подносом, когда же освободится место за столом, которых не хватало.
Павлов своим решением избавил нас сразу от ряда проблем. Играть в комфортных условиях и легче, и приятнее. Кроме того, спортсменам намного проще заниматься своим делом, когда их слушают и слышат. И Сергей Павлович был именно таким: думающим, вникающим, понимающим. Многим удачам на турнирах он поспособствовал, от многих неприятных ситуаций уберег и всегда во всем оказывал поддержку, служил опорой и не давал в обиду.
Абсолютной противоположностью Павлову стал следующий министр спорта, а если точнее, то председатель Государственного комитета СССР по физической культуре и спорту Марат Владимирович Грамов. В отличие от своего предшественника спортсменов Грамов не любил, не уважал, не болел за них и абсолютно никак не поддерживал. Складывалось ощущение, что в спорт пришел он только для того, чтобы всё в этой области развалить и разрушить. Был он и по опыту работы, и по состоянию души обычным партийным функционером, который, если бы не благосклонность Горбачева, никогда, на мой взгляд, не смог бы добиться никаких карьерных высот. Но с Михаилом Сергеевичем были они знакомы еще со времен совместной работы в Ставропольском крае, где Грамов был главным редактором партийной газеты, и когда Горбачева перевели на работу в Москву, он, точно не могу знать почему, перетащил за собой и Грамова, которого определили в Отдел пропаганды и агитации ЦК КПСС. Не имею понятия, что он там пропагандировал, но козни строил приличные. Причем козни эти, из-за того что умом и дальновидностью Грамов не отличался, могли запросто выйти боком ему самому. Так, знаю, что отчасти и его стараниями глава Отдела пропаганды Евгений Михайлович Тяжельников был снят со своей должности и отправлен послом в Румынию. Но случившееся было настолько неоднозначным, что принимающие решение люди запросто могли реорганизовать Отдел и либо отправить служащих в отставку, либо перевести на менее престижную работу. Но Грамов после смерти Брежнева в восемьдесят втором году стараниями Горбачева получил должность министра спорта, а его предшественник, скорее всего, не без участия «доброжелателей», был направлен послом в Монголию. Полагаю, что этот пост не был пределом мечтаний для Сергея Павловича, а уж сомнений в том, что советский спорт не только не выиграл от этих перемен, а с треском проиграл, очень скоро никаких не осталось.
