– В таком случае верните, пожалуйста, паспорт. Я постоянно выезжаю и не могу остаться без документа.
Она возвращает паспорт и говорит:
– Но вам придется привезти его в случае положительного решения.
– Я привезу, – ответил я, нисколько не сомневаясь в том, что случай будет именно таким. Но я ошибся – в визе мне отказали. О чем они думали? Куда смотрели? Чьим указанием руководствовались, если лететь в США я должен был не по своим интересам, а по приглашению американской стороны давать уроки американским детям, которые должны были прилететь на эти курсы в Нью-Йорк со всей Америки? Думаю, что госдеп решил отыграться на мне как на депутате парламента, потому что, когда по просьбе американской стороны туда обратились сенаторы с просьбой решить вопрос в кратчайшие сроки, им в отнюдь не вежливой форме посоветовали не лезть не в свое дело. Скандал вышел нешуточный. Пресса волновалась по обе стороны океана. Мне звонили с предложениями посодействовать, но я отказывался. Зачем? Не я хотел Америку, а Америка хотела меня. В конце концов, свои летние уроки я провел онлайн, а в начале сентября мне позвонили и сообщили, что могу срочно приезжать за готовой визой. Надо было видеть их лица, когда я «срочно» явился в американское консульство через три недели, заявив, что раньше у меня не было времени приехать за их бумажкой. Весь этот бардак и испорченные отношения не прибавляют желания бывать в Соединенных Штатах, хотя у Нью-Йорка никак нельзя отнять его неповторимой яркости и того духа свободы, который начинаешь испытывать, едва в нем оказавшись. Нью-Йорк – это царство крайностей, в котором легко соседствуют сообщества из любой страны мира. Едем из аэропорта в отель, и вдруг я вижу на Манхэттене удивительное для Америки явление – очередь в кинотеатр. Оказалось, что показывают только что вышедший, но уже нашумевший фильм Милоша Формана «Волосы».
– Хочешь посмотреть? – спросил Шайло, поймав мой заинтересованный афишами взгляд.
– Было бы здорово.
– Нет проблем.
Размещаемся в «Шератоне» в трехкомнатном люксе, и, не откладывая дела в долгий ящик, Квин открывает «Желтые страницы» и набирает номер кинотеатра. Через мгновение сообщает администратору:
– В Нью-Йорке сейчас чемпион мира по шахматам Карпов. Он хотел бы посмотреть новый фильм Формана. С ним два сопровождающих. Вы могли бы отложить три билета?
– Да, конечно. Подходите в четвертую кассу – я зарезервирую.
Как и было обещано, в четвертой кассе нам выдали бронь, мы посмотрели фильм, и ни одна живая душа не вышла проверить, кто получил совершенно бесплатные билеты на премьеру. Удивительная история в духе Остапа Бендера (хотя мы никого и не обманывали), особенно удивительна она для Америки, где обычно без подписанной бумажки никто пальцем о палец не ударит.
Нью-Йорк произвел на меня впечатление взмывающими вверх небоскребами, шумной и манящей огнями Таймс-сквер, оазисом Центрального парка и встречей с Сальвадором Дали, которую через знакомых нам организовал все тот же неутомимый Квин, как только услышал, что великий художник в городе. На ужин Дали пришел в сопровождении двух дам лет сорока, которые, как сейчас помню, заказали «яйца по-русски» и минут двадцать возмущались тем, что на блюде, стоившем четырнадцать долларов, было всего семь или восемь икринок. Мы же с Дали обсуждали нефтяной кризис, шахматы и музеи. Я всегда интересовался искусством, так что, смею надеяться, оказался для гения интересным собеседником.
Отужинав, художник, которому тогда шел семьдесят пятый год, удалился, сказавшись усталым. Мы остались с двумя его дамами. Они тут же объявили, что не желают оставаться в клубе, где надувают клиентов, и предложили продолжить вечер у них за бутылкой шампанского. Время было раннее, апартаменты, куда нас пригласили, располагались рядом с «Шератоном» – мы поехали. Не прошло и получаса, как стало ясно, что дамы (одна вдова владельца огромной парфюмерной компании, другая – жена крупного бизнесмена) испытывают интерес исключительно друг к другу и хотят остаться в своих шикарных апартаментах с видом на Центральный парк наедине. Мы с готовностью выполнили их желание. Наслаждаться лучшим местом в Нью-Йорке приятнее не из окна квартиры, а на прогулке. Да, тогда улицы вокруг Центрального парка по праву считались самыми престижными. В две тысячи шестом на одной из них, не торгуясь, купил квартиру Гарри Каспаров. Я был однажды у него в гостях и не мог не признать очарования этого места. Но теперь, когда я вижу телевизионные кадры, где показывают, как в двух шагах от его дома в отеле размещают ковидных больных, а в Центральном парке строят временные морги, апартаменты в этом районе теряют свое очарование.
Я очень надеюсь, что когда-нибудь мир перестанет сходить с ума, люди снова будут улыбаться друг другу, пожимать руки и хлопать по плечу, мы снова обретем возможность путешествовать без ограничений, без оглядки и без страха. Ведь в мире столько всего интересного, что совершенно невозможно уместить в одной книге. Япония, Филиппины, Венесуэла, огромное количество стран подарили мне букеты встреч и впечатлений, которые если и не будут упомянуты на страницах этой книги, всегда будут бережно и нежно храниться в моей памяти.
Глава 4
Незабываемые встречи
Наш мир совсем не шахматная доска, поскольку каждая фигура здесь – гроссмейстер.
(Павел Шарп)
У известности безусловно есть свои минусы. Сложно привыкнуть к узнаваемости, к тому, что практически в любом месте и в любое время ты обязан помнить о том, как выглядишь со стороны, держать марку, не позволить себе ни лишнего слова, ни косого взгляда. Внимание публики может льстить и приятно удивлять только тогда, когда не переходит границ и не становится докучливым, а иногда и опасным для жизни. Понимаю, что многие люди обижаются, когда во время соревнований я отказываюсь давать автографы. Возможно, каждый в отдельности имеет на это право: в самом деле, почему бы не отвлечься всего на секунду для росчерка пера. Но ведь, проявив внимание к одному человеку, я уже не имею права отказать другому. А во время турнира имеет значение каждая минута, каждый момент, и отвлекаться действительно нежелательно. Время следует тратить на концентрацию, на обдумывание партии, стараться сосредоточиться или просто посидеть в тишине перед ответственной игрой. Вряд ли можно изобразить что-то результативное во время матча, если вместо подготовки битый час раздавать автографы. После игры я никогда не отказываю зрителю во внимании, но, стоит признаться, несколько раз это едва не стоило мне жизни.
Так, в семьдесят четвертом году мы играли матч со Спасским во Дворце культуры внутренних дел имени Дзержинского. По окончании я, как и обещал, вышел к публике и вместо упорядоченной очереди в специально отведенном помещении увидел приближающуюся ко мне со всех сторон толпу людей. Каждый хотел быть первым. Многие сомневались в том, что получат желаемое. Возник абсолютный хаос, во время которого напирающие сзади так притеснили стоящих впереди, что опрокинули меня на пол, а на меня – заваленный книгами стол. Не исключаю, что все могло бы закончиться очень плачевно, если бы в этот момент не подоспел наряд милиции и не оттеснил бы людей. Наверное, повезло с местом проведения встречи, куда стянули дополнительные силы органов правопорядка.
