Ельцину, конечно, тоже доложили, какой колоссальный интерес вызвал наш приезд. И как только я сказал, что в Свердловске только один шахматный клуб на Уралмаше, а городского нет, Борис Николаевич моментально собрал совещание и вынес решение о начале строительства клуба методом народной стройки, заручившись нашим с Севастьяновым обещанием приехать на открытие. Мы были уверены в том, что на этом аудиенция у первого секретаря обкома завершится, но он выразил желание проводить нас до границы с Челябинской областью. Ехали кортежем из девяти машин, на условной границе остановились. Ельцин распорядился достать из багажника водку и какой-то провиант, чтобы отметить знакомство, выпить за дружеские и деловые встречи и на этом распрощаться. Пьем, закусываем, и в какой-то момент Борис Николаевич говорит:
– А я что-то не вижу, чтобы вас встречали с другой стороны.
– Да нет, Борис Николаевич, – отвечает кто-то из помощников, – вон там, посмотрите, метрах в двухстах, кажется, «Волга» стоит.
– Ах, да. Ну сходи, посмотри, что там за люди. Веди сюда.
Помощник возвращается в сопровождении человека, который явно нервничает и не имеет представления о том, зачем его позвали и о чем будут спрашивать. А вопрос Ельцин задал, нисколько не церемонясь:
– Ты кто?
– Я начальник Отдела пропаганды Челябинского обкома партии. – Человеку явно очень неуютно под буквально сверлящим взглядом Ельцина.
– Ты один сюда приехал?
– Один.
Ельцин театрально упирает руки в боки и спрашивает вкрадчиво:
– А где Воропаев?
– В Челябинске. – Приехавший за нами явно не понимает, почему его расспрашивают о местоположении первого секретаря Челябинского обкома.
– Значит, в Челябинске. – Ельцин шумно хлопает себя по ногам. – Я, значит, тут дорогих гостей провожаю. Со всей душой, значит. А у него корона с головы упадет поднять свою задницу и приехать встретить людей.
Человек молчит в полном оцепенении, не зная как реагировать. Впрочем, никакой реакции Ельцину и не требовалось. Помариновав беднягу еще какое-то время, он его благополучно отпустил, попросив передать начальнику буквально следующее дословное послание:
– Ничего другого я от Воропаева не ждал и всегда знал, что он мудак.
Не могу никак прокомментировать это высказывание Бориса Николаевича. Привожу его здесь лишь для того, чтобы у читателя сложился образ человека резкого в суждениях и словах, но при этом от слов и обещаний своих не отступающего. В начале восемьдесят первого года я получил от Ельцина поздравительную открытку и приглашение приехать на открытие построенного шахматного клуба. Конечно, мы с Севастьяновым тоже выполнили обещание и полетели в Свердловск.
После торжественных мероприятий Ельцин пригласил нас в сауну, и тогда я увидел в нем человека, который, безусловно, любит гулять на широкую ногу, но всегда держит ситуацию под контролем. Во всяком случае, в то время было именно так и никак иначе. В какой-то момент один из достаточно буйных гостей сабантуя разбил рюмку. Спустя мгновение в дверях появился спокойно плававший до этого в бассейне Ельцин и объявил не терпящим никаких возражений тоном:
– Раз начали бить посуду – пора расходиться.
И никто не посмел не то что ослушаться, а хотя бы попытаться поспорить. Гульба свернулась, беспрекословно подчинившись указанию Бориса Николаевича.
Следующие наши встречи с Ельциным происходили уже в Москве. Впервые мы увиделись в восемьдесят седьмом году, когда он исполнял обязанности первого секретаря Московского горкома КПСС. Тогда в преддверии матча с Каспаровым в Севилье я оказался в очень неприятной ситуации, когда в прессе постоянно мелькали статьи, порочащие мою честь и достоинство. О подготовке к публикации одной из таких статей в газете «Московские новости», которая в то время считалась рупором перестройки, я узнал от своего приятеля и соавтора нескольких книг – Евгения Гика. В издание обратился Тофик Дадашев – психолог, экстрасенс, помогавший по заданию Алиева Каспарову во время матчей против меня. Не знаю, насколько мощными экстрасенсорными способностями обладал Дадашев, не могу утверждать, что я постоянно чувствовал на себе воздействие неких потусторонних сил. Довольно сложно оказать воздействие на человека, который не слишком верит в существование чего-то сверхъестественного. Однако я и сейчас могу показать то место в Колонном зале, на котором сидел Дадашев, буравя меня взглядом. И признаюсь честно, действительно был момент в наиважнейшей партии, когда я внезапно почувствовал упадок сил. Но можно ли списывать это исключительно на влияние парапсихолога? Я не уверен. Во время тяжелых и длительных матчей, когда и моральное, и физическое напряжение доходит до предела, время от времени накатывает непреодолимая усталость, и это нормально. Тем не менее присутствие Дадашева в команде Каспарова никто не отрицал. И определенно какую-то помощь Гарри Кимовичу парапсихолог оказывал. Об этой помощи он внезапно и решил поведать миру. То ли поссорился с покровителями, то ли не получил ожидаемого, то ли просто проснулась совесть.
Как бы то ни было, Дадашев написал огромную разоблачительную статью и принес ее в «Московские новости», где наотрез отказались публиковать этот материал. Признание Дадашева вышло в прессе Татарстана, а главный редактор «Московских новостей» – Егор Яковлев – получил задание опубликовать опровержение – разгромный обзор, который доказывал бы, что заметка Дадашева – это мои происки и на самом деле экстрасенс помогал именно мне, а не Каспарову. Статью заказали драматургу Леониду Зорину. Отличный выбор! Кто лучше драматурга в красках справится с трагикомедией и завяжет такой конфликт, что к моменту развязки часть персонажей сойдет со сцены? Зорин дружил с Гиком и в какой-то момент поведал ему о своей текущей работе, а Евгений, понимая, что речь идет именно о подлости, счел нужным меня предупредить. Я договорился о встрече с Яковлевым, с которым еще не был знаком лично, и он неожиданно согласился меня принять.
В назначенный день и время прихожу. Главный редактор демонстративно принимает других посетителей и заставляет меня ждать в приемной. Наконец вызывает и без обиняков с налетом презрения в голосе спрашивает:
– Ну и зачем вы пришли?
– Увы, – отвечаю, – не по любви, а по необходимости.
– И что за необходимость? – Раздражения он не скрывает, а я стараюсь сохранять спокойствие.
– Я знаю, что в газете должна выйти статья обо мне.
– Откуда у вас такая информация? – То ли хочет увильнуть, то ли на самом деле жаждет знать, какая сорока принесла мне сведения.
– Достоверная, правда? – Испытывающе смотрю на него. Яковлев спокойно выдерживает мой взгляд и ехидно интересуется:
– И что вы хотите?
– Хочу предупредить вас о том, что все приведенные в статье факты – абсолютный обман.
– Да о чем вы говорите? Какая статья?
– Та, которая заказана Зорину. Не стоит ничего отрицать. Я не просто знаю о том, что есть материал, я знаком с его содержанием. И уверяю вас, что все, что там написано, – наглая ложь. – Тут же привожу Яковлеву несколько фактов из статьи и рассказываю, и доказываю, как все было на самом деле. Главный редактор замялся, стушевался, существование статьи отрицать перестал, но дал понять: что бы я ни говорил и ни делал, она все равно выйдет.
