Глава 9. Шаг вперед
1 июня 1918 года, почти ровно через четыре месяца после нашего отъезда из Багдада, мы выехали из Хамадана в Казвин.
За эти четыре месяца была проделана значительная и весьма ценная работа, и мы имели право с некоторым удовлетворением расценивать наши достижения в Персии. Но это чувство удовлетворения ни в коей мере не нивелировало остроту нашей первоначальной неудачи, и все чувствовали себя в приподнятом настроении, будучи уверенными, что перенос штаб-квартиры в Казвин являлся лишь прелюдией к тому, чтобы ступить на обетованную землю Кавказа. Никто не мог сказать, когда для этого наступит момент. Если бы у нас имелись в наличии войска, то такой момент наступил бы уже сегодня, но в отсутствие войск приходилось смириться с отсрочкой закрепления своих позиций в Баку и попытаться минимизировать ущерб от задержки при помощи интриг. С каждым днем промедление в нашем продвижении приближало турок к нефтяному городу, и существовала вероятность, что наша вторая неудача будет вызвана захватом ими города прежде, чем мы сможем развить нашу инициативу.
Легко понять, что крайне трудно вести рискованное персидское предприятие, находясь под всеобъемлющим давлением, и одновременно воздействовать на события таким образом, чтобы, когда пойдет речь о пересечении Каспия, мы могли взять с собой необходимый контингент отборных офицеров и унтер-офицеров. Что в конечном итоге оказалось невозможным. Работа в этом направлении внесла бы большой вклад в наш успех на Кавказе, но поставила бы под угрозу выполнение наших многочисленных планов в Персии. Для надлежащего исполнения этих планов требовались лучшие из нас, и они должны были найтись. Поэтому, когда в конце концов пришло время решиться на бакинское предприятие, большая часть офицеров и солдат уже была занята выполнением задач в Персии, которые они не могли бросить, не рискуя вызвать полную дезорганизацию. Для ведения дел в персидских городах требовался значительный штат — большое количество офицеров для набора рекрутов и иррегулярных войск, разведка и снабжение тоже требовали очень много людских ресурсов. Таким образом, остаток, доступный для службы в Баку, получался совсем скромным.
Необходимо объяснить, каким образом предприятие, первоначально основанное на идее достичь Тифлиса и реорганизовать там местные войска против турок, теперь оказалось направленным в новое русло бакинской авантюры.
Когда тифлисский план оказался для нас совершенно недосягаемым и стало ясно, что противник скоро полностью овладеет Южным Кавказом, возник вопрос о том, что следует теперь предпринять, дабы помешать ему осуществить свое завоевание. Совершенно очевидно, что нельзя позволить ему действовать по собственному усмотрению.
Захват неприятелем Баку предоставил бы ему достаточно запасов нефти для передвижений по кавказским железным дорогам и судоходства по Черному морю (нефть из Баку в Батуми перекачивается по трубам), а это означало бы турецкий контроль над Каспийским морем со всеми ценными припасами, доступными в различных портах на его побережье, и открытую дверь в Азию и Афганистан. Любой вражеский план проникновения в Азию через Туркестан значительно облегчался бы большим количеством освобожденных австрийских военнопленных, отпущенных в этой стране на свободу революционерами. Теперь они слонялись без дела и были готовы взяться за любую работу, которая обеспечила бы им хлеб насущный. Вероятно, таких освобожденных австрийцев насчитывалось до 30 000 человек, и именно из их рядов была набрана большевистская армия, действовавшая в последнее время в окрестностях Мерва и Ашхабада.
Вместе с тем обладание нами Баку сменило бы эти предположения на прямо противоположные: недопущение противника к запасам нефти и перекрытие ему пути в Среднюю Азию. В конечном итоге удержание нефти в наших руках остановило бы все движение на южнокавказских железных дорогах, которые обычно зависят от этого источника топлива.
Итак, наш новый план состоял в том, чтобы взять под контроль Каспий, и этого можно было добиться, только захватив Баку и вырвав этот город из лап врага. Значение Баку огромно, и любой риск наших усилий по обладанию им был бы оправдан.
Несложно понять, как трудно сосредоточиться на бакинской проблеме, не подвергая при этом опасности ситуацию в Персии. Мы с большим трудом создали себе довольно прочное положение в Северной Персии, и оно основывалось на способностях различных офицеров, тщательно подобранных для каждой должности. В любой момент отстранить их от своих обязанностей в Персии и бросить на бакинскую схему было бы равносильно вырыванию краеугольных камней из фундамента здания.
Устроив штаб-квартиру в Казвине, мы смогли бы наилучшим образом решить стоящую перед нами трудную задачу и воспользоваться первой же мимолетной возможностью для броска на Каспий. Мы прибыли 1 июня и поселились в удобном доме, принадлежащем американским миссионерам, по соседству с домом сипах-салара, и сразу же, как и в Хамадане, приступили к знакомству с местной знатью, тогда как генерал Байрон вернулся в Хамадан, чтобы принять там командование. Следовало построить аэродром, способный принять четыре выделенных нам аэроплана, и мы соорудили посадочные площадки здесь, в Зенджане и Миане, а в Хамадане аэродром построили месяц назад.
Мы обнаружили, что Казвин сильно отличается от Хамадана. Примерно такой же по численности населения — вероятно, около 60 000 жителей. Взаимоотношение народа и политиков точно такое же, как и в Хамадане: первые стремились вести себя дружелюбно, вторые источали ненависть и недоброжелательное отношение к нам.
Город расположен на высоте 4000 футов над уровнем моря, примерно в 10 милях от южных склонов горной системы Эльбрус. Он ничем не примечателен в плане красот природы или поразительной архитектуры, но в целом дома имеют гораздо более амбициозный вид, чем дома Хамадана. На самом деле исключительное различие между этими двумя городами заключается в том, что Хамадан обыкновенный провинциальный городишко, в то время как Казвин изо всех сил старается выглядеть настоящим городом. Он стремится достичь этого результата при помощи многочисленных гостиниц с громкими названиями всех самых известных отелей в Европе и европейских магазинов с настоящими зеркальными витринами, выглядящими весьма уродливо и неуместно в восточном городе. В этих магазинах представлены самые разнообразные товары, от белых атласных дамских туфель на высоком каблуке до мужских летних костюмов по сниженным ценам, которые напоминают нам о том многом, что меньше всего привлекательно в нашей собственной стране.
Там, где есть русские, будет много парикмахеров, и в Казвине полно превосходных парикмахерских, принадлежащих в основном армянам и грекам. Пока русские здесь, эти заведения могут зарабатывать себе на жизнь, но английский солдат обращает гораздо меньше внимания на свою прическу, и, когда русские уйдут, многим цирюльникам придется закрыть ставни и искать другие средства к существованию.
Торговая прослойка городского населения весьма космополитична. Здесь есть большая русская колония, и отступающие войска оставили после себя целую ватагу женщин и детей, которые, по-видимому, стремятся следовать за своими господами и повелителями, но не совсем понимают, как это сделать. Здесь также находятся войска Бичерахова и значительное количество русских бездельников, многие из которых поддерживают связь с большевиками Энзели и ищут возможности помешать нашим планам.
