Предмет этот наполовину зарылся в мягкий ковер из палых листьев и хвои. Его присыпало опавшими сосновыми иголками. Тил протянул руку, стряхнул иголки. Предмет формой напоминал футбольный мяч, но вдвое превосходил его размерами. Отполированная поверхность блестела, материал напоминал керамику, и Тил понял, что перед ним творение рук человеческих, потому что ни ветер, ни дождь не могли обеспечить такую чистоту обработки. Предмет был сине-черно-зеленый и своей необычностью он притягивал взгляд.
Пливер уже собирался встать с камня, опуститься на корточки и вырыть загадочный предмет из земли, когда на гладкой поверхности в нескольких местах открылись отверстия. В то же самое мгновение из них "выстрелили" черные щупальца. Обвились вокруг головы, шеи, рук и ног Тила. В три секунды его полностью обездвижили.
"Растение, – в ужасе подумал Тил Пливер. – Какое-то страшное растение, которого никто никогда не видел".
Боролся он яростно, но черные щупальца держали крепко. Он не смог ни подняться с камня, ни переместиться хотя бы на дюйм в одну или другую сторону.
Попытался закричать, но одно из щупальцев заткнуло ему рот.
Тил скосил глаза на этот странный шар и увидел, как в нем открылось новое отверстие, куда большего диаметра. Из него выдвинулось толстенное щупальце, целая труба, и начало подниматься к его лицу, покачиваясь, как змея под дудочку заклинателя. Черное, с темно-синими точечками, щупальце заканчивалось девятью тонкими, извивающимися отростками. Эти отростки, как паучьи лапки, прошлись по лицу, и Пливера передернуло от отвращения. Потом толстое щупальце отодвинулось от лица, наклонилось к груди, пронзило одежду, грудную клетку, вошло в сердце. Тил почувствовал, как девять отростков расползаются внутри его тела, и потерял сознание за мгновение до того, как обезуметь.
Глава 4
В этом мире его назвали Растением. Во всяком случае, это слово мелькнуло в мозгу его первого Хозяина. Оно не было растением, но приняло имя, которым нарек его Тил Пливер.
Растение полностью вышло из земли, в которой провело сотни лет, и переместилось в тело Хозяина. Потом зарастило бескровные раны, через которые вошло в Пливера.
Ему понадобилось десять минут, чтобы узнать о физиологии человеческого организма больше, чем знали люди. Во-первых, они, похоже, не понимали, что обладают способностью к самолечению, как, впрочем, и способностью во много раз замедлять процесс старения клеток своего организма. Жили они недолго, не подозревая о заложенном в них потенциале, обеспечивающем почти бессмертие. Какое-то событие, имевшее место быть в процессе эволюции этого вида, создало психологический барьер, не позволяющий им полностью контролировать состояние тела.
Странно.
Сидя на камне меж двух сосен, в теле Тила Пливера, Растение потратило еще восемнадцать минут, чтобы оценить возможности и принципы действия человеческого мозга. Это был едва ли не самый интересный мозг из встреченных Растением во вселенной: сложный, мощный, хотя несколько... неуравновешенный.
Эта инкарнация обещала много необычных впечатлений.
Растение поднялось с камня, подхватило карабин, принадлежащий Хозяину, и направилось по заросшему лесом склону к тому месту, где Тил Пливер оставил джип-универсал. Охотиться на оленей Растение не собиралось.
Глава 5
В понедельник утром Джек Кэсуэлл сидел за кухонным столом и наблюдал, как его жена собирается в школу, отдавая себе отчет, что он – самый счастливый человек в мире. Красивое лицо, стройная фигура, длинные ноги, высокая грудь. Джеку иногда казалось, что происходящее с ним – не настоящая жизнь, а сладкий сон, потому что в реальном мире он не мог жениться на таком сокровище, как Лаура.
Она сняла с крючка коричневый шарфик, повязала на шею, перекрестила концы с бахромой на груди. Повернулась к чуть запотевшей стеклянной панели двери, посмотрела на большой термометр, висевший на крыльце.
– Тридцать восемь градусов
[16]
, а еще конец октября.
Классическим лицом в обрамлении густых, мягких, сверкающих каштановых волос она напоминала Веронику Лейк
[17]
, кинозвезду давно ушедших дней. Огромные, выразительные темно-карие глаза Лауры иногда казались черными. Джеку не приходилось видеть более чистых, более прямых глаз. Он сомневался, что кто-либо мог смотреть в эти глаза и лгать... или не влюбиться в женщину, на лице которой они сияли.
Сняв с другого крючка старое коричневое пальто, застегивая пуговицы, Лаура продолжила:
– В этом году снег точно выпадет до Дня Благодарения
[18]
, и я готова спорить, что у нас будет снежное Рождество, к январю просто засыплет снегом.
– Я бы с удовольствием просидел с тобой в снежном плену шесть, а то и восемь месяцев, – ответил Джек. – Мы вдвоем, снега по конек крыши, так что нам не остается ничего другого, как оставаться в постели, под одеялами, делясь теплом тел, чтобы выжить.
Улыбаясь, она подошла к нему, наклонилась, поцеловала в щеку.
– Джексон, – такое она дала ему прозвище, – ты меня так возбуждаешь, что тепла, которые произведут наши тела, вполне хватит на обогрев, даже если снега навалит на милю выше крыши. Какой бы холод ни царил вне этих стен, в доме температура не упадет ниже ста градусов
[19]
, так что на полу разрастутся джунгли, по стенам поползут лианы, а в углах угнездится тропическая плесень.
Она прошла в гостиную, чтобы взять брифкейс, лежавший на письменном столе, за которым она готовилась к урокам.
Джек поднялся. Ноги этим утром слушались его хуже, чем обычно, но он все равно мог передвигаться без трости. Начал собирать грязные тарелки, продолжая думать о том, какой же он счастливчик.
Лаура могла бы покорить любого мужчину, однако выбрала мужа с ничем не примечательной внешностью и ногами, которые не держали его без стальных протезов. С ее внешностью и умом она могла бы выйти замуж за богача или, поехав в большой город, сделать там блестящую карьеру. Вместо этого она предпочла простую жизнь учительницы и жены писателя, который боролся за место под солнцем, отказалась от особняков в пользу небольшого домика у самого леса, вместо лимузина ездила на трехлетней "Тойоте".
Когда Лаура вернулась на кухню с брифкейсом в руке, Джек ставил тарелки в раковину.
