Добравшись до бульвара, он перешел на шаг. Нож вернулся в карман. Обе украденные сумочки лежали в пластиковом мешке. Шагая по тротуару, он, пожалуй, ничем, если не считать склизкости, не отличался от других прохожих.
Подошел к "Понтиаку", припаркованному у тротуара. Автомобиль не мыли уже добрых два года, он всюду оставлял капли масла, как кот, метящий свою территорию мочой. Билли положил украденные сумочки в багажник и, радостно насвистывая, поехал в другой район города, где еще не охотился.
Среди нескольких слагаемых успеха, которого достиг Билли на ниве уличных грабежей, мобильность являлась одним из основных. Часто сумочки срывали мальчишки, стремившиеся урвать несколько баксов, молодняк, еще не обзаведшийся собственным транспортом. Билли Никсу было двадцать пять, уже не мальчик, и он передвигался по городу на колесах. Украв две или три сумочки в одном районе, быстренько перебирался в другой, где его никто не искал, зато поджидала богатая добыча.
Он крал сумочки не импульсивно или от отчаяния. Билли относился к грабежам как к бизнесу, и, будучи бизнесменом, подходил к делу основательно, все продумывал, взвешивал плюсы и минусы каждого ограбления, действовал, исходя из тщательного анализа ситуации.
Другие уличные грабители, непрофессионалы и молокососы, все до одного останавливались на улице или в проулке, чтобы торопливо изучить содержимое сумочки, рискуя оказаться за решеткой, потому что в такой ситуации нельзя терять ни секунды. Билли же, наоборот, прятал добычу в багажник автомобиля, чтобы познакомиться с ней поближе в уединении своего дома, где ему никто не мог помешать.
Он гордился своей методичностью и осторожностью.
В эту облачную, душную среду конца апреля он посетил три района большого города, отстоящих далеко друг от друга, и добавил еще шесть сумочек к тем, что украл у женщины средних лет неподалеку от универмага "Бартрамс" и молодой матери на 46-й улице. Последняя из восьми принадлежала старухе. Поначалу он подумал, что сумочка достанется ему легко, потом – что крови не избежать, но в итоге осталось ощущение, что он столкнулся с чем-то непонятным.
Когда Билли заметил старуху, она выходила из лавки мясника на Уэстэнд-авеню, прижимая к груди кусок мяса. Весенний ветерок шевелил ее ломкие седые волосы, и Билли мог поклясться, что слышит, как они трутся друг о друга. Сморщенное лицо, сутулые плечи, бледные иссохшие руки, шаркающая походка свидетельствовали не только о почтенном возрасте, но и о хрупкости и уязвимости, и в силу этого старуха притягивала Билли, как магнит – железо. Сумочка-то была большая, прямо-таки ранец, весила немало, а ведь бабка тащила еще кусок мяса. Задвинув лямки подальше на плечо, она даже поморщилась от боли. Должно быть, давал о себе знать артрит.
Несмотря на весну, старуха была вся в темном: черные туфли, чулки, юбка, темно-серая блуза, толстый черный кардиган, столь неуместный в такой теплый день.
Билли оглядел улицу, никого поблизости не увидел и бросился на жертву. Изобразил пьяного, врезался в старушенцию. Когда стаскивал лямки с плеча, старуха уронила кусок мяса, схватилась за сумку двумя руками, и на мгновение между ними завязалась яростная борьба. Несмотря на возраст, на недостаток силы бабка пожаловаться не могла. Билли дергал сумку, вырывал из ее рук, пытался оттолкнуть, но старуха стояла, как скала, как дерево, пустившее глубокие корни, которому не страшен никакой ураган.
– Отдай сумку, старая карга, а не то я изрежу тебе лицо, – прошипел Билли.
Вот тут и начались странности.
Старуха изменилась прямо у Билли на глазах. Хрупкость уступила место стальным мышцам, слабость – невероятной силе. Костлявые ручонки с распухшими от артрита суставами превратились в мощные птичьи лапы с острыми когтями. В старческом лице – морщины остались, их даже прибавилось – вдруг не осталось ничего человеческого. И ее глаза. Господи, ее глаза! На месте подслеповатых старушечьих глазок Билли увидел огромные глаза, горевшие мрачным огнем, от их взгляда в жилах стыла кровь. То были глаза не беспомощной старушки, а хищника, который при желании мог без труда разорвать его на куски и сожрать.
Грабитель вскрикнул от страха, уже собрался отпустить сумку и бежать. Но в мгновение ока страшное чудище вновь превратилось в беззащитную старуху. И она сразу же капитулировала. Руки упали по бокам, пальцы с распухшими костяшками больше не могли держать сумку. Она жалобно вскрикнула, понимая, что от судьбы не уйдешь.
С угрожающим рычанием, не столько для того, чтобы напугать старуху, как прогнать свой иррациональный ужас, Билли толкнул ее на стоящую у стены урну и помчался вперед, зажав сумку-ранец под мышкой. Через несколько шагов оглянулся, страшась, что старуха-таки превратилась в хищную птицу и летит за ним, сверкая глазами, раскрыв клюв, протягивая к нему когтистые лапы, чтобы растерзать прямо на тротуаре. Но она осталась на месте, опираясь руками о стену, чтобы не упасть, старая и беспомощная, как в тот момент, когда Билли впервые увидел ее.
Но, что странно, она улыбалась ему вслед. Ошибиться Билли не мог. Широко улыбалась. Во весь рот. Словно сошла с ума.
"Слабоумная старуха, – подумал Билли. – Наверняка слабоумная, если находит что-то забавное в краже ее же сумки".
Он уже не понимал, почему вдруг испугался ее.
Он бежал из проулка в проулок, по боковым улочкам, через залитую солнцем автостоянку, по узкому проходу между двумя многоэтажными домами, наконец, выскочил на большую улицу, расположенную далеко от места кражи. Прогулочным шагом вернулся к своему автомобилю, положил черную сумку старухи в багажник, к остальным сумкам, добытым в других районах. Завершив трудовой день, сел за руль и покатил домой, предвкушая, как проинспектирует добычу, выпьет несколько банок ледяного пива, посмотрит телевизор.
Однажды, остановившись на красный свет, Билли услышал, как в багажнике что-то шевельнулось. Оттуда донеслись какие-то глухие удары. Вроде бы кто-то царапался. Однако, когда прислушался, в багажнике воцарилась тишина, и он решил, что при торможении у светофора горка украденных сумок переместилась под собственным весом.
* * *
Билли Никс жил в четырехкомнатном бунгало, расположенном между пустырем и мастерской по ремонту автомобилей, в двух кварталах от реки. Дом принадлежал его матери, которая поддерживала его в идеальном состоянии. Два года назад Билли убедил мать переписать дом на него, чтобы "экономить на налогах", после чего отправил ее в приют для престарелых, чтобы о ней заботилось правительство штата. Он полагал, что мать так там и живет. Полной уверенности у него не было, потому что он ни разу ее не навестил.
В тот апрельский вечер Билли поставил сумки на кухонный стол в два ряда и какое-то время просто любовался ими. Открыл банку "будвайзера", пакетик "доритос"
[27]
. Пододвинул стул, сел, удовлетворенно вздохнул.
Наконец, открыл сумку, которую отнял у женщины средних лет около универмага "Бартрамс", и начал подсчитывать добычу. По одежде чувствовалось, что женщина не из бедных, и содержимое ее бумажника не разочаровало Билли: четыреста девять долларов купюрами плюс три доллара и десять центов мелочью. Кредитные карточки, которые Билли мог сбыть Джейку Барцелли, хозяину ломбарда. Обычно тот давал ему доллар-другой за другие вещи, найденные в сумочках. Вот в этой отыскалась золоченая ручка от Тиффани, в комплекте с пудреницей и тюбиком для помады, а также красивое, но недорогое кольцо с опалом.
