В четыре тридцать я вышел из душа, к пяти сделал зарядку. Потом вновь принял душ, на этот раз холодный, растерся докрасна, причесался и оделся.
В пять тридцать уже сидел в кабинке в "Классном месте", и Дороти, официантка, поставила передо мной стакан виски с водой еще до того, как я успел оглядеться.
– Что будем сегодня есть, Джек? – спросила она.
Голос у нее звенел, как стекло, брошенное в фаянсовую раковину.
Я заказал стейк, яичницу и двойную порцию жареной картошки, закончил вопросом:
– Никто сегодня мной не интересовался, Дори?
Она записала полвопроса, прежде чем до нее дошло, что я уже ничего не заказываю. Дори, судя по разговорам, в свое время выглядела очень даже ничего, но вот умом не отличалась никогда.
– У меня нет. Я спрошу Бенни.
Бенни, бармен, был поумнее Дори. Иногда ему удавалось победить в дебатах морковку.
Не понимаю, почему я предпочитаю болтаться среди тупиц и недоумков. Может, в их компании чувствую себя суперменом. Человеку, который в конце двадцатого века, в эру компьютеров, подслушивающего оборудования, созданного на основе космических технологий, и наркодельцов, готовых убить за пятицентовик родную бабушку, пытается работать частным детективом... черт, ему действительно нужны люди, компания которых греет его самомнение.
Вернувшись, Дори принесла отрицательный ответ от Бенни плюс еду. Я набросился на стейк, думая о незнакомце, который прошел сквозь стену в мою спальню.
Выпив еще два стаканчика виски, я вернулся домой, чтобы еще раз хорошенько все осмотреть.
Уже подошел к двери и доставал ключ, когда этот тип открыл дверь изнутри и вознамерился выйти в холл.
– Стоять, – я нацелил "кольт" в его толстый живот. Втолкнул в гостиную, закрыл дверь, включил свет.
– Что вам нужно? – спросил он.
– Что мне нужно? Послушай, парень, это, между прочим, моя квартира, понятно? Я здесь живу. А вот ты, насколько мне известно, нет.
Если судить по одежде, он шагнул в мою квартиру прямо из богартского фильма, и я, пожалуй, мог бы рассмеяться, если б не был так зол. Огромная шляпа закрывала пол-лица, пальто сшили на сиамских близнецов. Оно доходило до колен, а ниже начинались широченные штанины, из-под которых торчали большие, очень большие, теннисные туфли. Они, конечно же, не соответствовали духу Богарта, так что в наряде незнакомца присутствовал элемент загадочности.
А что касается габаритов, так этот парень напомнил мне актера из тех самых фильмов, Синди Гринстрита.
– Я не хочу причинять вам вреда, – голос был на тысячу регистров пониже, чем у Дори, но в нем все равно слышалось что-то звенящее.
– Это тебя я здесь видел пару часов назад? – спросил я.
Он наклонил голову.
– Я здесь впервые.
– Давай посмотрим, что ты за тип.
Я потянулся за его шляпой. Он попытался ускользнуть от моей руки, а когда выяснилось, что я проворнее, ударил меня в грудь. Шляпу я с его головы сдернул и успел подставить под удар плечо, хотя метил он в сердце.
Заулыбавшись, довольный своей шустростью, я взглянул ему в лицо, и улыбку как смыло.
– Боже мой! – выдохнул я.
– Сам виноват! – Лицо незнакомца перекосилось, большие квадратные зубы нависли над черной нижней губой.
Я попятился к двери. И хотя впервые за много лет пришел в ужас, не собирался выпускать незваного гостя из квартиры, надеясь, что пули тридцать восьмого калибра удержат его на почтительном расстоянии.
– Кто... что ты? – спросил я.
– Первый раз вы спросили правильно. Кто.
– Тогда отвечай.
– Можем мы присесть? Я ужасно устал.
Я разрешил ему сесть, а сам остался стоять, чтобы сохранить свободу маневра. Он отошел к дивану и плюхнулся на него. Словно у него подогнулись ноги. Вот тут я разглядел его как следует. Медведь. Большой и сильный, отнюдь не плюшевый, ростом в шесть футов и четыре дюйма. Широкие плечи, а одежда, должно быть, скрывала мощную грудь и крепкие ноги. Лицо напоминало кусок гранита, над которым некий скульптор попытался поработать ножом для резки масла, скрепкой и тупой отверткой. Глаза, упрятанные под мощные надбровные дуги, челюсть, почище чем у Шварценеггера. И все в шерсти.
Если бы, когда дела шли не очень, я не смотрел по телевизору дневные ток-шоу, на которых выступали мужья, изменяющие женам с тещами, или трансвеститы-дантисты, которых похищали инопланетяне, тогда говорящий медведь потряс бы меня до глубины души. Но нынче даже на улицах встречаешь таких странных типов, что я, в общем-то, особенно и не удивился.
– Выкладывай.
– Меня зовут Бруно.
– И?
– Вы только спросили, кто я.
– Не умничай.
– Тогда вы задали неточный вопрос.
– Чего?
– Спросив, кто я, вы на самом деле хотели получить всю общую информацию, более широкий спектр данных.
– За это я могу прострелить тебе голову.
На его лице отразилось удивление, он заерзал, пружины дивана возмущенно заскрипели.
– За что?
– Говоришь, как гребаный профессор.
Он на мгновение задумался.
– Ладно. Почему нет? Что мне терять? Мне нужен Грэхем Стоун, тот, кто был здесь несколько часов назад. Его разыскивают за совершенные преступления.
– Какие преступления?
– Вы не поймете.
– Неужели я выгляжу так, словно воспитывался в монастыре и не знаю, что такое грех? Едва ли меня можно чем удивить. И как этот Стоун попал сюда? И ты?
Я поднял револьвер, когда он замялся.
– Полагаю, этого не скроешь. Он и я пришли из другой реальности.
– Да? – это слово далось мне с трудом, потому что челюсть у меня отвисла, как у обкуренного фаната на концерте "Грейтфул Дед".
– Из другой реальности. Другой временной линии. Грэхем Стоун прибыл с экви-Земли, одного из миров, множество которых существует параллельно друг другу. Я пришел не из того мира, что Стоун. Вы стали фокусом кроссвременных энергий. Если такое случилось с вами впервые, значит, этот дар в вас только-только проснулся. Кроме того, вы не нанесены на карту... в справочнике о вас нет ни слова. Будь этот дар у вас давно...
Я издал достаточно бессвязных звуков, прежде чем чужак понял, что надо бы замолчать. Потом знаками я попросил его налить мне полстакана шотландского. Выпив, сумел просипеть:
– Объясни мне... какие у меня появились способности. Что-то я не врубился. И давай на "ты".
