– Существует возможность путешествий между реальностями. С одной Земли в другую. Через порталы, возникающие вокруг живых существ, которые каким-то образом могут поглощать и выделять кроссвременную энергию плавно, без взрыва.
– Без взрыва?
– Да. Взрыв – это чревато.
– Чревато чем?
– Сильными разрушениями. Так или иначе, ты – один из тех, кто не взрывается.
– Я рад за себя.
– Портал, который ты генерируешь, что-то типа ауры радиусом в двадцать футов, во всех направлениях.
– И что из этого?
– Не во всех реальностях есть существа с такими способностями, а потому многие миры практически закрыты для нас.
Я допил шотландское, и теперь мне хотелось лизать стакан.
– И, значит, есть экви-Земля, где власть захватили разумные медведи? – Я более не валил вину за происходящее со мной на ночь с Сильвией. Ни один психоаналитик не смог бы убедить меня, что это посткоитусная депрессия.
– Не совсем так, – ответил Бруно. – Но в моей реальности вскоре после Второй мировой войны разразилась атомная война. Наука выжила, а вот людей осталось очень мало. Для того чтобы сохранить цивилизацию, людям пришлось стимулировать развитие умственных способностей низших существ, развивать генную инженерию с тем, чтобы она создавала животных с человеческим интеллектуальным уровнем и хваткой.
Он протянул руки, и я увидел, что заканчиваются они короткими, но пальцами. Согнул их, разогнул, улыбнулся во все свои квадратные зубы.
– Если я каким-то образом смогу устроить встречу со Стивеном Спилбергом, мы станем фантастически богатыми.
Он нахмурился.
– Стивеном Спилбергом? Отцом космических путешествий?
– Кем? Нет, кинорежиссером.
– Не в моем мире.
– В твоем мире Спилберг – отец космических путешествий?
– Он также изобрел замороженный йогурт.
– Правда?
– И антигравитационные сапоги, и микроволновый попкорн. Он – богатейший человек в истории нашей реальности.
– Понятно.
– И архитектор мирового правопорядка, – благоговейно добавил Бруно.
Я сел, когда до меня начал доходить смысл его слов.
– Ты хочешь сказать, что какие-то странные люди из тысяч разных миров будут то и дело появляться рядом со мной?
– Это вряд ли, – ответил он. – Во-первых, редко у кого возникает повод посетить твою реальность... да и любую другую тоже. Реальностей так много, что посещения каждой очень редки. Есть, правда, экви-Земли, которые специализируются на туристах из других реальностей. Но твоя Земля очень уж невзрачная и обыденная, если судить по твоей квартире.
Я его шпильку пропустил мимо ушей.
– Но, допустим, я иду по улице, а ты возникаешь рядом. Может подняться переполох, знаешь ли.
– Нет. В первый момент нас никто не видит, даже ты. Мы появляемся в вашем поле зрения постепенно, словно кто-то, видимый краем глаза, поэтому паника исключена.
Я попросил его вновь налить мне шотландского. После третьей порции даже повеселел.
– Ты сказал, что ты – коп.
– Сказал?
– Скорее да, чем нет. Ты сказал, что Стоун разыскивается за какие-то преступления. Если ты не гражданин с повышенным чувством ответственности, то коп.
Он достал из кармана серебристый кружок, каких я никогда не видел, протянул мне. Я прочитал: "Интерреальностная полиция". Он провел большим пальцем по поверхности круга, и слова исчезли, уступив место его фотографии.
– Теперь мне точно пора идти. Грэхем Стоун слишком опасен, чтобы оставлять его на свободе в этой реальности.
Рядом со мной лежал дистанционный пульт управления музыкальным центром. Я его включил, добавил громкости, пока Бруно вставал и надевал шляпу. А как только "Баттлфилд блу бэнд" вдарила на всю катушку, послал пулю в диван, случайно прострелив и его пальто.
Он сел.
Я убрал звук.
– Что ты хочешь? – спросил он. Я не мог не отметить его завидное хладнокровие. Он даже не осмотрел пальто, чтобы понять, как близко от тела прошла пуля.
Я уже принял решение.
– Тебе понадобится помощь. Я знаю этот район. Ты – нет.
– У меня есть приборы.
– Приборы? Ты – не Шерлок Холмс в викторианской Англии, парень. Это Америка девяностых, большой город... таких медведей, как ты, здесь едят на завтрак.
Бруно вроде бы забеспокоился.
– Я не очень хорошо знаком с этой реальностью...
– Поэтому-то я тебе и нужен, – "кольт" по-прежнему смотрел в его сторону.
– Продолжай, – пробурчал медведь. Если бы он добрался до меня, то, несомненно, показал бы, как быстро могут двигаться его здоровенные кулаки.
– Так уж получилось, что я – частный детектив. Мне никогда не нравилась служба в полиции, но я не возражаю против сотрудничества с копами, если мне это выгодно.
Он собрался с ходу отвергнуть мое предложение, потом обдумал его.
– Сколько?
– Скажем, две тысячи на все про все.
– Две тысячи долларов?
– Или две пары спилберговских антигравитационных сапог, если они у тебя есть.
Он покачал головой.
– Переносить высокотехнологичные изделия через границы реальностей запрещено. Возможны серьезные неприятности.
– Например?
– Маленькие девочки в Нью-Джерси вдруг начинают вспыхивать, как факелы.
– Только не надо делать из меня дурака.
– Я серьезно, – а Бруно и вправду выглядел серьезным. – Эффекты непредсказуемы и зачастую очень странные. Вселенная – загадочное место, знаешь ли.
– Я не заметил. Так мы договорились насчет двух тысяч баксов?
– Ты отлично владеешь оружием. Хорошо. Договорились.
Он очень уж легко согласился.
– Пусть будет три тысячи.
Он улыбнулся.
– Как скажешь.
Я сообразил, что деньги для него ничего не значат, во всяком случае, деньги этой реальности. Я мог бы запросить любую сумму. Но вновь повышать ставку уже не стал. Из принципиальных соображений.
– Авансом.
– У тебя есть деньги? – спросил он. – Я должен посмотреть, какие здесь купюры.
– Я вытащил из бумажника две сотни баксов, бросил на кофейный столик, который стоял перед ним.
Он разложил полтинники и двадцатки по столу, достал из кармана некий предмет, напоминающий плоский фотоаппарат. "Сфотографировал" купюры, а мгновением позже из боковой щели вылезли дубликаты. Он протянул их мне, дожидаясь моей реакции.
