ПОБЛАГОДАРИ ЖЕНЩИНУ-УЧЕНОГО.
29. Энни Джамп Кэннон (1863–1941 гг.)
Исследуя жизнь и работу астронома Энни Джамп Кэннон, я быстро поняла, что не могу как следует рассказать о жизни женщин-астрономов в Гарвардской обсерватории на рубеже XX века без упоминания о Сесилии Хелене Пейн-Гапошкиной, которая пошла по стопам Энни и даже превзошла ее в научных достижениях. Так что тебе повезло, потому что мы будем тусоваться с дамочками из обсерватории в Кембридже штата Массачусетс целых две главы.
Если я что-то и знаю о космосе, а я почти не знаю, так это то, что его очень много. Если меня спросить, сколько звезд во вселенной, то я отвечу: «Куча». Если попросить меня классифицировать звезды в ночном небе, то я скажу: «Нет, спасибо, я лучше полежу в постели и посмотрю шоу „Холостячка“».
Просто, когда Энни пришла работать в Гарвардскую обсерваторию в 1894 году, «Холостячки» еще не было, поэтому она стала изобретать систему классификации звезд, которая была НАСТОЛЬКО звездной, что ее используют и по сей день — и по ней смогли записать и классифицировать 400 тысяч звезд. А это, если ты тоже не знаком с предметом, очень и очень много звезд.
Энни интересовалась звездами с детства, когда еще жила в Делавере, где они с мамой смотрели в ночное небо из своей самодельной обсерватории на чердаке. Родители поддержали интерес Энни и отправили изучать физику в Уэлсли, женский гуманитарный колледж, после чего она еще десять лет болталась туда-сюда и занималась фотографией и музыкой, как любит молодежь любой эпохи.
Когда она присоединилась к команде Эдварда Пикеринга в Гарварде
[13], то стала одной из многих женщин, которых он нанимал в обсерваторию на роль компьютеров. В то время функции компьютера выполняли люди, и на них нельзя было посмотреть «Холостячку» в постели. Пикеринг нанимал женщин, потому что им можно было платить меньше, чем мужчинам, что просто нелепо и, к счастью, со временем, прекратилось, так что не повлияло лично на меня и на моих знакомых женщин. Та группа женщин носила довольно жуткое название «Гарем Пикеринга».
Так в чем же заключалась работа Энни и других женщин, за которую им платили чуть больше, чем неквалифицированным рабочим, и намного меньше, чем мужчинам-ученым? На рубеже веков насчитывалось около 20 различных систем классификации звезд, и никто не мог создать систему лучше. Энни разработала систему буквенно-цифровых обозначений на основе спектра света звезд: в общем, если пропустить свет звезды сквозь призму, то какая радуга получится? Фотографии спектра каждой звезды не годились для «Инстаграма», потому что были похожи не на миленькие радуги, а, скорее, на стеклянные пластины с размытыми пятнами и точками.
Энни всю жизнь была глухой и читала по губам, а во время работы снимала слуховой аппарат, чтобы как следует сосредоточиться. Она понимала, какого типа звезда в какой части спектра находится, с одного взгляда на эти пластины. «Она не думала о спектре, когда классифицировала звезды, — объяснила одна из ее коллег. — Она их просто узнавала». Таким образом она классифицировала более 200 тысяч звезд, которые видно с земли, вплоть до девятой звездной величины с очень тусклым светом (не в обиду звездам девятой величины). Затем Энни продолжила работу и дошла до звезд одиннадцатой величины, самых идиотских звезд из всех. Наше солнце, наиболее популярная звезда у землян, принадлежит категории G2. Это второй по теплоте тип желтых звезд. (Не волнуйся, солнце, зато у тебя более богатый внутренний мир, чем у звезд первого типа.)
Ее работу опубликовали в девяти томах с 1918 по 1924 год. Ее система называлась методом Кэннон? Методом Энни Джей? Методом Энни Кэн(-нон) Джамп? (игра слов. «Annie can jump» — «Энни умеет прыгать» — Прим. пер.) He-а, ее назвали Гарвардской системой. Что, как сказала бы Аланис Мориссетт, довольно иронично, учитывая, что Энни не считали официальным сотрудником (и не платили соответственно) Гарварда до 1938 года, когда ей было уже за 70. за три года до ее смерти.
Многие годы Энни даже не разрешали самостоятельно пользоваться телескопом, потому что это очень опасно для женщины. Что, конечно, очень разумно. А вдруг она увидит в небе что-то такое, из-за чего упадет в обморок, или поранится, или получит Нобелевскую премию? А если женщина будет пользоваться телескопом вместе с мужчиной ночью, при свете звезд, то так и до скандала недалеко. Женщин не допускали к лучшему телескопу в мире в Паломарской обсерватории в Южной Калифорнии до 1960-х годов.
И ни одну женщину-астронома — несмотря на то, что в этой области с XIX века около трети ученых были женщинами, — не избирали в Национальную академию наук до 1978 года. (Один профессор, Джонс Хопкинс, голосовал против избрания Энни в академию, потому что… она была глухой. Я даже не могу понять его логику в достаточной степени, чтобы об этом пошутить. Просто — какого хрена?)
Как сказал один придурок другой женщине-астроному Саре Уайтинг в конце XIX века: «Если все дамы начнут разбираться в спектроскопах и катодных лучах, то кто будет пришивать пуговицы и готовить завтрак?» Этот парень, важный европейский астроном, который считал себя очень умным, хотя не знал, как самостоятельно поджарить тосты, вскоре после этого изречения скончался, споткнувшись о коробку с пуговицами и приземлившись лицом прямо в сковороду
[14].
Дело в том, что работу Энни Кэннон, как и работу всех низкооплачиваемых женщин-компьютеров и астрономов в Гарвардской обсерватории и других учреждениях, считали в первую очередь женской. Даже если женщины хотели выдвигать свои собственные теории и заниматься веселыми научными экспериментами, то огромное количество времени им приходилось тратить на механический труд, сбор и классификацию данных, которые мужчины потом использовали для публикации работ уже под своим именем, конечно. Женщинам вроде Энни давали задания типа планирования мероприятий и благотворительных акций, заботы о других, и так происходило в каждом учреждении на планете Земля, которая мчится и мчится вокруг нашей любимой звезды по имени Солнце класса G2.
Вот что написал репортер газеты «Кэмден дейли курьер» в 1931 году, когда Энни Кэннон получила важную награду за свою работу: «Домохозяйки, может, и не очень сильны в астрономической физике. Но они поймут, что чувствовала мисс Кэнон. На этом небе кто-то ДОЛЖЕН был прибраться». Вскоре после выхода этой заметки журналист скончался, споткнувшись о кучу белья, которую не постирала его жена
[15].
Энни так и не завела семью, она жила и дышала работой в обсерватории. Ее любили и женщины, и мужчины-астрономы, мужчины не видели в ней соперницы в своей серьезной мужской работе. Она и в самом деле обо всех заботилась, а за классификационную работу получила множество наград. Она стала первой женщиной, которой было присвоено звание почетного доктора Оксфордского университета, в который, если ты вдруг не знаешь, люди идут учиться, чтобы потом всю оставшуюся жизнь быть просто невыносимыми.
