Прежде всего отметим, что наш интеллект, как и интеллект других животных, — это своего рода прогностическая машина, а мозг — средство прогнозирования. Поэтому конкретная эволюционная траектория, по которой пойдет интеллект, во многом зависит от того, что именно живое существо пытается предвидеть. Нас может интересовать, убежит ли от нас добыча, убежим ли мы сами от хищников, и, так как мы живем в мире движущихся визуальных объектов, наш мозг создает внутреннюю картину того, как эти объекты движутся в реальном мире. Электрическая рыба, о которой шла речь в предыдущем разделе, живет в мире, совершенно не похожем на наш, и обладает совершенно иным знанием о том, как интерпретировать и предсказывать поведение объектов. Неуловимые изменения электрического поля вокруг ее тела можно соотносить с положением и движением объектов, но если бы мы смогли понять, как воспринимает мир электрическая рыба (а мы этого, увы, не понимаем), то, вероятно, само ее представление о «пространственных отношениях» между объектами оказалось бы совсем иным, чем наше. Что уж говорить об инопланетянах, обитающих в чуждых нам сенсорных средах!
Философ Томас Нагель в своей знаменитой статье предположил, что нам недостаточно пытаться вообразить, каким мир представляется летучей мыши
[65]. В самом лучшем случае мы получим лишь перевод чувственного опыта летучей мыши на человеческий язык. Понятные лишь летучей мыши аспекты этого опыта останутся для нас абсолютно недоступными.
Подобное рассуждение внушает тревогу, поскольку предполагается, что возможны мириады типов разума, каждый из которых настолько фундаментально отличается от других, что между ними, по сути, нет ничего общего. Если мы даже не в силах представить, как работает ум летучей мыши, то, конечно, нет никакой надежды проникнуть и в сознание инопланетянина. На планете, где эволюция жизни протекала во тьме подледного океана, разумные существа явно будут обладать понятиями и представлениями, совершенно невообразимыми для нас, а мы, в свою очередь, не сможем объяснить им наши представления о закате и радуге.
К счастью, изучение поведения животных за последние полвека позволило нам получить сведения, помогающие понять, что общего у нашего интеллекта с интеллектом всех прочих существ на планете. Интеллект животных, по-видимому, связан со способностью интегрировать информацию, полученную от органов чувств, и различные предсказательные навыки, чтобы ориентироваться во внешнем мире и предвидеть его свойства. Но как это делается?
Сколько типов интеллекта — много или один?
Наши сомнения в природе инопланетного разума во многом объясняются тем, что еще недостаточно прояснена природа интеллекта на Земле. В этом отношении ученые допускают по меньшей мере, две возможности. Либо интеллект — это общая способность, которую можно применять с равным успехом для выполнения радикально отличающихся задач, например для того, чтобы решать уравнения и ловить на лету теннисный мяч. Либо интеллект состоит из множества различных конкретных способностей: одна — чтобы решать уравнения, другая — чтобы ловить мяч. Если интеллект носит универсальный характер, то мы все способны выполнять любые задачи, где он может потребоваться, но у одних людей это получится лучше, чем у других. Напротив, если интеллект — это набор специфических способностей, то определенный тип интеллекта может полностью отсутствовать у какого-либо вида или даже у отдельной особи. Какие выводы следуют из того факта, что некоторые животные (и люди в том числе) отлично умеют ловить мяч, но совершенно беспомощны в области математики, а другие наоборот? Кстати, мой пес не способен ни к тому ни к другому. Его талант явно лежит в какой-то еще не изученной области.
Этот вопрос играет решающую роль в понимании природы инопланетного разума. Если интеллект — общая (и универсальная) способность, различающаяся только количественно, но не качественно, следует ожидать, что ум инопланетян окажется во многом подобен нашему. Однако если интеллект основывается на конкретных способностях и связан с конкретными проблемами, которые необходимо решать животному, — например, для рыбы-брызгуна это будет задача точно попасть струей воды в сидящее на листе насекомое и сбить его, — то вполне возможно, что инопланетный разум будет основан на опыте, настолько фундаментально отличном от нашего, что мы, увы, не сможем не только понять друг друга, но даже признать друг друга разумными.
Ученые размышляют над этим вопросом много лет: развивают ли животные множество узкоспециализированных интеллектуальных способностей для решения конкретных проблем в своей среде обитания, или же интеллект — общее свойство, которое находит широкое применение, в том числе для решения специализированных проблем? Как и любое противопоставление, такая постановка вопроса, скорее всего, неверна, тем не менее доводы за и против каждого варианта в значительной мере проливают свет на то, какие механизмы эволюции могут способствовать развитию интеллекта, а какие нет.
Может показаться очевидным, что различные виды в ходе эволюции выработали разные способности: жить в воде или на суше, питаться растениями или охотиться на других животных и т. д. И поскольку проблемы, которые приходится решать в каждой из этих разнообразных экологических ниш, тоже совсем разные, эти животные обладают разными «интеллектами», ориентированными на решение их специфических проблем. На первый взгляд это бесспорно: рыба-брызгун умеет точно попасть струей в насекомое, хотя поверхность воды преломляет свет; нетопырь умеет ловить летучих насекомых, используя свою феноменальную способность предвидеть их перемещения в трехмерном пространстве; колония муравьев-листорезов умеет строить гнезда многометровой глубины, в которых есть специализированные камеры, где муравьи разводят специально одомашненный гриб. Разве это не примеры различных типов интеллекта и разве их можно расценивать как вариации на одну и ту же тему?
Однако если довести эти рассуждения до логического завершения, то придется утверждать, что люди на самом деле не умнее медуз — мы просто умные «по-разному». Для большинства людей это утверждение противоречит здравому смыслу; здесь по меньшей мере можно возразить, что люди выглядят умными в самых разных областях: мы используем логику, чтобы выстроить научную картину окружающего мира, создаем уникальные произведения изобразительного искусства и музыки, успешно используем наши социальные навыки для комфортного проживания в городах и странах с миллионным населением. В то время как чуть ли не все способности медузы можно описать словами «умение жить в море». Однако утверждение, что люди по определению умнее медуз, может породить своего рода порочный круг: если мы изначально исходим из предположения, что интеллект — это то, «что характерно именно для нас (людей)», то неизбежно окажется, что у нас его больше, чем у других животных. Поэтому более объективный подход — разобраться, появления какого типа интеллекта следует ожидать в ходе эволюции и почему, а затем вновь рассмотреть, как это качество распределено в нашей экосистеме.
