Чтобы понять другие механизмы сотрудничества, необходимо учитывать, что альтруизм — это поведение, при котором одно животное чем-то жертвует ради другого, но вполне возможна и беспроигрышная ситуация, когда в итоге выигрывают все. Конечно, чтобы вырыть нору, надо затратить энергию, однако эти затраты одинаковы для каждого кролика, и каждый кролик при этом в равной мере получает одинаковую защиту от хищников и непогоды. Разве подобное взаимовыгодное сотрудничество не должно быть типичным явлением? Давайте все работать на благо общества, и тогда каждый будет в выигрыше!
Конечно, такие взаимовыгодные отношения могут существовать даже без преимуществ родственного отбора — но лишь при определенных условиях. Если вы помните комедийный сериал 1970-х гг. «Семейка Брейди», вы поймете каких. Двое родителей, у каждого из которых есть собственные дети, объединяются, чтобы совместно воспитывать этих (неродственных друг другу) детей. Здесь даже не нужны фантазии насчет инопланетных способов размножения.
Благодаря трудам математика-экономиста Джона Нэша
[79] и его коллег мы получили фундаментальные принципы теории игр, позволившие понять, почему животные иногда сотрудничают друг с другом, а иногда нет. Теория игр — простой и элегантный математический метод, предсказывающий, как индивид (животное, человек или инопланетянин) поведет себя в долгосрочной перспективе в ситуации, когда другие индивиды тоже пытаются максимизировать выгоды для себя. Подобно литературному герою — математику Гэри Сэлдону из трилогии Айзека Азимова «Основание» (Foundation) — мы, вероятно, не можем предсказать конкретные решения, но в долгосрочной эволюционной перспективе теория игр показывает, какие типы поведения с большей вероятностью возникнут у данного вида и в первую очередь будут ли особи сотрудничать или конкурировать
[80].
Эту проблему обычно рассматривают на примере двух моделей: «ястребы и голуби» и «дилемма заключенного»
[81]. Несмотря на загадочные названия, каждая из этих моделей отличается элегантной простотой и применима к различным биологическим видам и сферам их деятельности, от бактерий до человека, от стратегий спаривания до международной дипломатии.
Пример из теории игр «ястребы и голуби» выглядит следующим образом. Представим себе популяцию идеально мирных и склонных к сотрудничеству особей («голубей»). Предположим, это будет популяция условных оленей, где самцы спариваются с самками по своему желанию и никто им не препятствует. Этакий звериный «вудсток»
[82]. Но если в этой популяции появится хотя бы один эгоистичный индивид (назовем его «ястребом», хотя в данном случае это олень) с агрессивной склонностью монополизировать право на спаривание, он станет безжалостно эксплуатировать других и преуспеет гораздо больше, чем они (как поется в песнях стиля кантри, «только брать и ничего не отдавать»). Его эгоистичные гены распространятся во всей популяции, поскольку обладатели этих генов помешают другим самцам спариваться и оставлять потомство. У мирных самцов-хиппи не останется шансов на размножение, и в конце концов естественный отбор приведет к тому, что все особи в популяции станут эгоистичными «ястребами».
Однако жизнь в такой популяции агрессивных самцов оленей будет очень опасной. Если каждый стремится монополизировать спаривание, неизбежны конфликты и, возможно, травмы. Самцы отращивают большие рога, чтобы отбить у соперников желание драться с ними, а при необходимости и использовать в качестве оружия. Казалось бы, жизнь в таких условиях «хуже», чем в изначальной мирной коммуне оленей. Однако в популяции воинственных оленей-самцов у одного мирного самца («голубя») будут определенные преимущества. Пока все остальные самцы тратят энергию на отращивание огромных рогов и поединки, мирный самец «сидит в сторонке», экономя энергию и уберегая себя от травм — в отличие от всех остальных. Он сможет украдкой спариться, пока другие самцы заняты выяснением отношений. Возможно, «голуби» все-таки могут кое-как выживать в популяции «ястребов».
Ключевым моментом здесь является то, что успех отдельной особи — ее эволюционная приспособленность — зависит не только от ее собственных особенностей, но и от поведения остальных особей в популяции. Если все вокруг эгоисты, полезно быть покладистым. Если все вокруг покладисты, выгодно быть эгоистом. Ни одна из этих стратегий объективно не лучше другой; она зависит от стратегий остальных членов сообщества, причем отличаться от них — это преимущество. Открытие Нэша состояло в том, что может существовать стратегия равновесия — соотношения эгоизма и покладистости, — наилучшая среди всех других стратегий. Если в популяции, скажем, 20 % «голубей» и 80 % «ястребов», всякий, кто избирает стратегию быть более 80 % времени «ястребом» или, наоборот, более 20 % времени вести себя как «голубь», оказывается в проигрыше на фоне остальных. Стратегия равновесия, предполагающая сочетание обоих типов поведения в определенном соотношении, приведет к стабильности, потому что в этом случае любая особь, чья стратегия смещается в сторону одной из крайностей, теряет преимущества, которые дает отличие от других.
«Равновесие Нэша», в биологии также именуемое эволюционно стабильной стратегией, объясняет, как сотрудничество может повышать приспособленность животных, даже притом, что на первый взгляд кажется, будто обыкновенный эгоизм выгоднее. Равновесие Нэша — фундаментальное достижение теории игр; его применение никоим образом не ограничивается размножением, спариванием, родством или полом, поэтому можно уверенно полагать, что правила, которым подчиняются эти виды поведения, будут одинаковы на любой планете.
Вторая часто упоминаемая теоретическая модель — «дилемма заключенного», которая также демонстрирует, что эволюционные последствия сотрудничества и конкуренции не всегда совпадают с ожиданиями. В эксперименте, основанном на «дилемме заключенного», полиция допрашивает по отдельности двух преступников. Они изолированы друг от друга, и обоим грозят длительные тюремные сроки. Каждому обещают смягчить наказание, если он донесет на своего подельника. Что им делать? Если один промолчит, а второй даст против него показания, то для «честного преступника» дело кончится плохо. Если они оба промолчат, то обоих отпустят — очевидно, что это наилучший вариант. Естественно, никто из них не знает, какое решение примет другой. Однако простой математический расчет показывает, что в долгосрочной перспективе наилучшая стратегия — донос. Иными словами, хотя мы знаем, что сотрудничать всегда лучше (ничего не говори, и полиции будет нечего нам предъявить), это в то же время и более рискованный выбор (если партнер вас предаст, придется готовиться к худшему), поэтому заключенные сделают выбор в пользу доноса на подельника (и попадут в тюрьму, но гарантированно на меньший срок). Наилучший вариант (сотрудничество, то есть поддержка друг друга) — не обязательно надежный вариант.
