Я хотела сама рассказать родителям о том, чем занимаюсь, когда настанет подходящее время. И я планировала рассказать обо всем точно. Я хотела, чтобы они знали о моих забавных поделках. О сообществе, которое я создала. Я не хотела быть первой ссылкой на странице порносайта, где кто-то из их друзей может случайно на меня наткнуться. Камминг был моей тайной.
Тайны в моей семье – дело обычное. Как и эвфемизмы. Пока я росла, мать никогда не напивалась, она просто «вела себя странно». Папа никогда не был в депрессии, он просто «нехорошо себя чувствовал». Папин брат отказывался встречаться с ним, но папа утверждал, что понятия не имеет почему. Мама никогда ничего не рассказывала о своих родственниках. С бабушкой по маминой линии я впервые увиделась на ее похоронах.
Я наклонилась над ее гробом в комнате, полной незнакомых людей, и попыталась найти в душе хоть какую-то эмоцию по отношению к бледному седовласому трупу в гробу передо мной. Как близкая родственница я имела право на привилегию – провести несколько секунд наедине с ней.
– Ээ, привет, бабушка, – неловко поздоровалась я с мертвым телом. – Жаль, что я никогда тебя не знала. Наверное, мама тебя ненавидела. Или, может быть, ты ненавидела ее? – Я воровато оглянулась. Незнакомые люди мялись вокруг, дожидаясь своей очереди пообщаться с покойной. – В общем, ээ, покойся с миром.
Некомфортные темы всегда были нашим коньком.
Или, может быть, для внучки было совершенно нормально знакомиться с бабушкой в виде трупа.
Реагируя на эту обстановку секретности, мы с сестрой, когда выросли, взяли за правило быть предельно честными друг с другом. Мы поначалу осторожно подбирали слова, опасаясь, что наши жизнь могут рассыпаться, если мы будем называть вещи своими именами.
– Мама опять пьяная. – Голос Люси по телефону звучал резко. – Можно мне переночевать у тебя?
– Конечно.
Или…
– Папа снова в больнице. В психиатрическом отделении.
– Ладно. Спасибо, что сказала.
Как правило, сестра первой узнавала обо мне все – будь это новый бойфренд, новая работа, новая идея. Когда я решила, что, возможно, я – лесбиянка, она захлопала в ладоши и спросила, значит ли это, что она может пойти на гей-парад вместе со мной. Она всегда меня поддерживала, даже в случае с Алексом.
– В общем, – упомянула я однажды, пока мы ждали заказанный кофе, – кажется, у меня будет «сладкий папик».
– Что, прости?
– «Сладкий папик».
– Это когда твой ухажер – старый хмырь и покупает тебе кучу всякого дерьма, верно?
– По сути – да.
– Зачем тебе это?
– Я познакомилась с мужчиной. Он купит мне BMW и будет давать три тысячи долларов в месяц в обмен на то, что я буду ходить с ним на свидания. Не вижу, почему бы мне этого не делать.
– Серьезно, Иза? Это же с ума сойти! – одобрительно ахнула сестра.
Я рассказала ей о камминге через пару месяцев после того, как начала им заниматься. Так же естественно. Она и глазом не моргнула.
– Типа стриптиз? Онлайн? Круто!
Рассказать матери было бы намного труднее. Она, как истый параноик, воспринимала в штыки публикацию в Интернете любой информации, постоянно напоминая нам, чтобы мы ограничивали доступ к нашим страницам в «Фейсбуке», и стараясь всеми способами вдолбить нам в головы, что «то, что выкладываешь онлайн, будет преследовать тебя вечно».
– Пенни оказалась такой шлюшкой! – комментировала она, глядя на дочь своей подруги в «Инстаграме». – Я имею в виду, она разве не понимает, что эти фотографии останутся в Сети навсегда?
– Да, она горячая штучка. Да это нормально же, мам! – возразила я.
– Никто не будет воспринимать ее всерьез, – продолжала мама. – Ее внуки будут глазеть на эти фотографии.
– По крайней мере, ее внуки будут знать, что их ба была жгучей красоткой.
Пенни мне даже не нравилась, но я почему-то ощущала потребность все равно защитить ее.
– Да, и к тому же, – вставила сестра, – у нее уже 150 000 подписчиков в «Инстаграме». Она, в сущности, знаменитость.
– Правда? – Мама сразу заинтересовалась. – Может быть, стоит заново на нее подписаться…
Я говорила себе, что, когда буду знаменитой, когда буду достаточно хороша, расскажу маме, и она станет мной гордиться. Я задала временные рамки: когда я стану первым номером на MFC. К тому времени я буду настолько знаменитой, что она не сможет даже стыдиться меня. Она будет слишком занята, рассказывая обо мне подругам и советуя им подписываться на меня в «Фейсбуке», и спрашивая их, видели ли они, сколько «лайков» собрала моя последняя фотка.
Я определенно была не готова к тому, чтобы мама узнала, что я снимаю порно, от кого-то из своих друзей, увидевших меня на Pornhub. Особенно если это будет порно, в котором я жестикулирую как сумасшедшая, и меня называют «бледной» и «лохматой». Ни за что!
Я взяла телефон и позвонила Демону. Нет ответа. Я снова набрала номер. Он ответил эсэмэской.
Демон: На работе. У тебя все в порядке?
Уна: ПОЗВОНИ МНЕ!
Через пару секунд Демон позвонил мне в FaceTime из туалетной кабинки. На нем был деловой костюм, на лице – тревога.
– Уна? Что случилось?
– ВИДЕО СО МНОЙ ПОЯВИЛИСЬ НА PORNHUB!
– Что?
– Мои видео на Pornhub, Демон! Помоги мне!
– Ладно, ладно. Где эти видео?
– Они в верхних результатах поиска! Первые, которые видишь, когда кликаешь раздел вебкам-порно. Они такие ужасные, и зернистые, и совершенно не соответствуют моему бренду, и в них даже нет указания моего ника, и тысячи людей смотрят их, и…
– Хорошо. Успокойся. – Демон немного помолчал. – Пришли мне ссылки. Я об этом позабочусь.
– Правда?
– Да. Пришли ссылки. Я разберусь, что надо сделать.
– О боже мой, Демон, спасибо!
– Не волнуйся. Есть способы убрать их оттуда. Это твои материалы. Они не могут публиковать их без твоего разрешения.
– Ты уверен?
Демон застыл: входная дверь туалета открылась и закрылась, хлопнула дверца соседней кабинки. Он отключился, потом прислал мне СМС.
Демон: Пришли мне ссылки, я уйду с работы пораньше.
Тем вечером я начинала свое шоу, все еще расстроенная и недовольная. Демон узнал, как послать Pornhub уведомление о нарушении авторских прав.
Личное сообщение от Demon9: Еще ты могла бы нанять адвоката, чтобы он послал уведомления от своего имени, тогда тебе не придется использовать настоящую фамилию, потому что он будет представлять тебя.
