Wild_West: ты за это заплатил, Нерд
1NerdyGuy: Какая жалость!
__9gaslight_: она что действительно все сбреет?
Я перенесла бритву к верхней линии волос и сняла примерно около полудюйма, действуя медленно и промывая бритву после каждого прохода. Я была полна решимости: если придется, сбрею все. Бросила взгляд на счетчик зрителей: 107. Наверное, потому что я брею свой лобок. Фанни ушел. Одновременно пришло несколько порций чаевых.
Wild_West: спасите кустик!
secret_bee: Перестань!!
Я отложила бритву в сторону, невольно улыбнувшись. Насильно растянула улыбку шире, безумнее. Взяла маркер и, начиная со среднего пальца, провела длинную непрерывную линию по руке, предплечью, поперек груди и вниз по телу до пальцев ног. Потом провела такую же линию в обратном направлении. Прошло несколько минут, в течение которых я водила маркером по своему телу. Число зрителей упало до 55. Я провела маркером по ключице. Кто-то бросил чаевые. Я закрыла маркер колпачком, встала и начала пылесосить пол. Это было так круто!
Время шло, чаевые падали все реже, зрителей становилось все меньше. Кам-рум безмолвствовал. Отстранялся. Наконец, завершив эфир – всего через 90 минут после его начала – я подсчитала свой заработок: жалкие 125 долларов за весь вечер, притом бо́льшая часть от Фанни.
– Наглядный комментарий к секс-работе был великолепен, – похвалил меня Джона по телефону, пока я сидела в ванне, стараясь отмыть следы маркера с кожи. Вода приобрела грязно-сиреневый цвет.
– Какой комментарий?
– Та часть, где ты снова и снова говорила «спасибо» и ничего больше.
– Правда? Тебе понравилось? В смысле, это скорее было о том, что я чувствую, по четыре тысячи раз за вечер говоря «спасибо».
– Именно.
Я умолкла и призадумалась.
– Наверное, это был комментарий на эту тему, нет?
– Да. В смысле, я-то понял. Не уверен только, понял ли кто-нибудь другой.
– Джона, может, я гений в глубине души?
– Нет, определенно нет.
– В смысле, по всем подсчетам сегодняшний вечер был эпическим провалом.
– Ой ли?
– Да, в смысле, мне вроде как стыдно оттого, что ты это видел. Это был конец. Я опустилась на четыре позиции в рейтинге.
– У большинства камгерлз, как я понимаю, зрители пассивны.
– Да, но эти камгерлз – не я.
– Так старайся лучше.
– В смысле?
– Если ты недовольна тем, что получилось, сделай что-то получше.
– И все?
– И все.
Я отжала мочалку. Моя кожа все еще была в чернилах. Да. Это был провал. Но…
– Кажется, мне нравится быть художником.
– Ты всегда была исполнителем, – заметил Джона. – Ты лжешь, как никто другой. Манипуляцией заставляешь мужчин делать то, что ты им говоришь. Но теперь ты делаешь это ради искусства. Ради внешней цели. Не только для того, чтобы что-то получить.
Я почувствовала что-то. Я ощутила искру. Это не было скучно. Может быть, это не было правильно. Но и неправильно не было тоже. Я села и выдернула пробку из стока, глядя, как сиреневая вода уходит вниз, закручиваясь вокруг моих ног. Джона меня раздражал, да. Но у него был хороший вкус, и я знала, что он не станет мне лгать. Джоне понравилось мое искусство. Может быть, это было хорошо. Может быть, я напала на что-то настоящее.
Я вылезла из ванны, завернулась в полотенце и позвонила Бомбе, чтобы узнать вторую точку зрения.
– Так тебе действительно понравилось?
– Да. Твое странное шоу было великолепным. Суперстранным.
– Но тебе пришла в голову мысль, что это искусство? – Я со вздохом рухнула поперек постели. Я понимала, что мой вопрос звучал мелодраматично. Я и чувствовала себя мелодраматично. – Мне очень хочется, чтобы люди восприняли это всерьез…
Долгая пауза. Бомба перекатился на бок, положив телефон рядом с лицом. Единственным источником света в комнате был экран телефона, освещавший его призрачным голубым свечением.
– Я считаю, что это было здорово. Можно, я кое-что скажу, а ты не обозлишься?
– Что? Может быть…
Бомба помедлил.
– До этого мне начинало казаться, что ты, возможно, уже не так увлечена своими шоу. А после этого стало видно, что тебе снова не все равно.
– Что?! Я всегда увлечена своими шоу!
Бомба ничего на это не сказал.
– Ладно, так что же тогда мне делать? – Мой голос прозвучал громче, чем мне хотелось. – Что бы ты сделал на моем месте?
– Не знаю. Я ведь не эксперт по кам-шоу.
– Следует ли мне продолжать делать странные шоу?
– Я считаю, это было бы круто. Я думаю, если ты по-настоящему будешь этим увлечена, твои зрители тоже втянутся. И деньги придут.
Я задумалась.
– Может быть. Я тут думала, было бы интересно сделать шоу, где зрители смогут бы платить мне за то, что я буду делать буквально все. Но, типа, за очень маленькую сумму чаевых.
– Это было бы круто.
– Ага, как психологический эксперимент.
– Они могут придумывать какое-нибудь реально тупое дерьмо. Или какое-нибудь мерзкое дерьмо. Люди – твари тупые.
– Ты так и не ответил, что сделал бы на моем месте ты, – не отставала я.
– Если бы был камгерл? Не знаю. Был бы в шоке от того, что кто-то хочет увидеть меня голым?
Бомба провел телефоном вдоль своего тела – полноватого, в белой футболке и бледно-голубых боксерах. Схватил себя за живот.
– Я уверена, очень многие хотят увидеть тебя голым. У тебя же есть невеста, правда? Ты как-то упоминал о ней…
– Да, есть. И она за семь лет ни разу не занималась со мной сексом.
– Бомба! Какого дьявола! – Я от удивления мазнула рукой по телефону, уронив его на пол.
– Это сложная ситуация.
– Уж конечно!
– Правда сложная.
– Ты заслуживаешь женщины, которая хочет заниматься с тобой сексом! – торопливо выпалила я. У него были такие добрые глаза!
– Ну спасибо.
– Погоди, если у тебя есть невеста, то где она? Почему она не в постели с тобой?
Бомба пожал плечами.
– Где-то веселится. С девушкой, с которой, я совершенно уверен, спит.
– Что?! И ты так спокойно к этому относишься?
Я хотела сказать это небрежно, дразняще. Я не хотела, чтобы он подумал, будто я его осуждаю.
– Не знаю. На самом деле не очень.
