О его неожиданно подскочившем сердцебиении, указывающем на то, что кто-то мог войти в комнату и разбудить его.
Cette pauvre fille.
Эта бедная девочка. Слова Жан-Люка заполняют мою голову. Что сказал Алекс, когда я поймала его в столовой? Что доктор был расстроен из-за женщины, погибшей на льду.
Три человека, которые там умерли. Трое, чьи смерти повисли знаком вопроса. Антарктика – это опасное место, несомненно. Но это, похоже, складывается во что-то намного большее, чем совпадение.
– Мне еще что-то нужно сделать? – голос Роба возвращает меня к реальности. Я вдыхаю, затем медленно выдыхаю, пытаясь спрятать нарастающее беспокойство.
– Что насчет той ночи… ты мог бы получить доступ к данным остальных, посмотреть, есть ли что-то необычное?
– В каком плане необычное? – хмурится Роб.
– Я не знаю. Просто хочу проверить.
Он вздыхает, явно понимая, к чему я веду.
– Ладно, но некоторые снимают браслеты ночью, так что ты вряд ли получишь много информации.
Роб прав. Несмотря на мои настояния не снимать браслеты ради данных сна, они практически меня не слушают. Я не могу их винить. Пластиковые ремешки могут раздражать кожу, и люди всегда жалуются, что от них потеют запястья.
– Конечно. Но ты можешь все равно проверить?
Роб открывает еще одно окно, внимательно его изучая. Я жду так терпеливо, как могу. После моей последней дозы прошло три часа, и желание добавки становится все сложнее игнорировать, как усиливающийся зуд.
– Что там? – интересуюсь я через минуту. Роб смотрит на экран в замешательстве.
Он нерешительно поворачивает его ко мне. Я узнаю такой же плоский план, как раньше, приближенный на спальные помещения.
– Это комната Алекса снова, в 2.15. Ты можешь видеть сигнал его трекера здесь.
Я чувствую, как мой собственный пульс начинает учащаться, когда еще одна последовательность точек появляется в коридоре. Мгновение спустя они оказываются прямо в комнате Алекса.
– Кто бы это ни был, он остался на… – Роб кликает на экран, – три минуты и тринадцать секунд.
Мое дыхание замирает.
– Кто это был? – спрашиваю я.
Роб выглядит странно смущенным. Я вижу, как он сомневается, на грани нерешительности, и я жду отказа, слов, что я пересекаю этическую границу.
Но он все-таки отвечает. Только одно слово. Имя.
– Люк.
Глава 25. 3 июля, 2021 года
У меня уходит вечность на поиски Люка. В итоге Соня дает мне подсказку, после того как я обыскала всю станцию, включая каждую мастерскую и кладовую в «Бета».
– Ты проверяла иглу? – спрашивает она, когда я ловлю ее, выходящую из прихожей.
– Иглу? – эхом отзываюсь я. – С чего бы ему быть там?
– Предчувствие, – бросает Соня.
– Спасибо, – говорю я, а сердце уходит в пятки. – Я посмотрю.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Я обдумываю ее предложение. В этом есть смысл. Не только потому, что я боюсь выходить наружу в темноту одна, но и потому, что вступать в конфронтацию с Люком наедине в отдаленной локации вне базы, возможно, не лучшая в мире идея.
– Все в порядке. Я знаю дорогу.
– Тебе не стоит идти туда одной, Кейт, – взгляд Сони задерживается на мне.
Я глазею на нее в ответ. Что она имеет в виду? Она говорит о темноте? Или намекает, что Люк может на самом деле представлять угрозу?
– Я буду в порядке, – заверяю я ее, пытаясь выглядеть более уверенно, чем есть на самом деле. – Я ненадолго. И ты знаешь, куда я иду.
– Ладно, – соглашается она, направляясь к столовой. – Но не забудь взять рацию.
Я наведываюсь в клинику, где одеваюсь в спецодежду и угощаюсь увесистой дозой «Валиума» для успокоения нервов. Все равно, когда я натягиваю уличное обмундирование в прихожей, меня захлестывает страх. Я избегала выходить на улицу после инцидента с авророй и, чем ближе я к выходу во тьму, тем большую тревогу ощущаю.
Я не могу отогнать образ Алекса. Выражение, застывшее на его лице.
Сжимая зубы, я засовываю рацию в пуховик. Беру один из фонариков побольше, затем для верности запихиваю еще один маленький в карман; если потеряю один, у меня будет второй запасной.
Готовясь к шоку от холодного воздуха, открываю дверь и осторожно спускаюсь по лестнице на лед. Только добравшись вниз, я понимаю, что на самом деле не уверена, как добраться до иглу. По крайней мере, не в темноте. Дрю и я обычно берем пробы снега как раз за западным периметром станции, но иглу находится где-то между метеорологической будкой и «Гамма». При дневном свете я бы без проблем нашла ее, но в непроглядной темноте?
Я стою там, с бешенно колотящимся сердцем, свечу фонариком во тьму. Лунного света нет, только черный небосвод. Это глупо. Мне стоит вернуться внутрь и сказать Соне, что я передумала, позвать ее с собой. Или попросить Арне или Дрю подвезти меня на снегоходе.
Но мне нужно поговорить с Люком наедине, не опасаясь, что нас подслушают. Последнее, что я хочу сделать, так это усугубить охватившую станцию непрекращающуюся игру в сломанный телефон, которая еще сильнее ухудшилась теперь, после загадочной гибели Алекса.
Я колеблюсь, проклиная себя. Почему я не научилась водить снегоход? Арне предлагал научить меня, Дрю тоже, но я всегда придумывала отмазки; правда в том, что они меня нервируют. Я слышала много историй о том, как снегоходы переворачиваются, прижимая собой водителей.
Провести два часа заключенной в перевернутой машине мне хватило на всю жизнь.
Собравшись с силами, я отправляюсь в направлении, кажущемся мне правильным, используя веревки для продвижения в сторону «Гамма». Желание развернуться и поспешить назад в безопасность усиливается с каждым неуверенным шагом. Даже звук моего дыхания, становящийся громче, чем дальше я отхожу от базы, нервирует меня.
Я чувствую себя так, словно вхожу в пустоту.
Через несколько минут я останавливаюсь, пытаясь выровнять прерывистое дыхание и замедлить зачастившее сердцебиение. Глубоко вдыхаю, заставляя себя успокоиться. Но я не могу стоять на месте слишком долго. Холод уже проникает сквозь толстые слои одежды, заставляя кожу покалывать, а мышцы болеть. Я пытаюсь не думать о том, как Алекс был здесь практически голышом, и вместо этого фокусируюсь на Люке.
Почему он был в комнате Алекса той ночью? И почему не признался в этом Сандрин, когда она расспрашивала всех на прошлой неделе? Сам факт, что он готов врать – или, как минимум, скрывать правду, – несомненно является тревожным сигналом.
Ты всегда можешь сама пойти с этим к Сандрин, говорит голос у меня в голове. Пусть она с этим разберется. Оставь ей допрашивать Люка.
