– Если ты не сможешь его починить, – киваю я в сторону радио на рабочей скамье, – ты знаешь, как быстро в АСН поймут, что что-то не так?
– Довольно быстро, – говорит Том. – Может, через несколько часов. Они могут подумать, что у нас неполадки со связью, но тогда попробуют связаться с нами по спутниковому телефону. Они, наверное, уже поняли, что что-то случилось.
Я стою, обдумывая это.
– Дай знать, если будут успехи, ладно? – говорю я. – Но правда, я была бы рада видеть тебя в гостиной. Здесь опасно находиться в одиночестве.
– Я могу сказать тебе то же самое.
Краткий миг тишины внезапно пронизывает крик. Я высовываюсь в коридор и слышу его снова. Элис зовет меня по имени. Ее голос полон отчаяния и тревоги.
Я хватаю фонарик и бегу к ней, колено протестует резкими вспышками боли каждый раз, когда я опираюсь на него. Я добираюсь до Элис в переходе, соединяющем «Бета» с главным зданием.
– О, слава Богу! – восклицает она, пытаясь вдохнуть. – Каро… у нее пошла кровь. Там, – Элис указывает между ног.
Твою мать, думаю я, спеша обратно в гостиную.
Может быть еще хуже?
Глава 39. 9 июля, 2021 года
Когда я прибываю в гостиную, Каро встает, кривясь от боли. Позади нее в свете фонарика я замечаю большое пятно, ткань пропитана кровью. Эта картина так напоминает мне Сандрин, все еще лежащую на полу офиса, что я поддаюсь вспышке слепой паники.
Я не могу это сделать.
Я не могу справиться со всем этим сама.
Несмотря на поддержку Арка, я не чувствую себя способной на это. Я напугана и измождена, не готова решать еще одну разворачивающуюся неотложную ситуацию.
У тебя нет выбора, говорю я себе резко, стараясь взять эмоции под контроль. Кто, если не ты?
Я глубоко вдыхаю и заставляю себя успокоиться.
– Давай пройдем в операционную. – Я оглядываю остальных. – Можете поддержать Каро?
Роб и Соня помогают Каро закинуть руки им на плечи и медленно идут с ней к клинике, Элис ведет их с фонариком. Я иду позади, лихорадочно перебирая в голове все возможные диагнозы, среди них ни одного хорошего.
– Я думаю, у нее кровотечение, – шепчет Соня, когда мы помогаем Каро забраться на кушетку.
Я киваю, передавая ей фонарик, и поворачиваюсь к Робу.
– Можешь найти пару топливных горелок? – Воздух в клинике холодный – несмотря на изоляцию стен, мы быстро теряем оставшееся тепло.
Соня направляет фонарик на Каро, пока я осматриваю ее. Кровь пропитала всю промежность ее голубых легинсов; когда я осторожно снимаю их, она морщится от сильной боли.
– Где болит? – я беру прокладку из шкафа и прикладываю ее между ног Каро.
– Там, – она накрывает ладонью низ живота.
Я мягко нажимаю на живот, наблюдая за ее лицом. У нее на глазах выступают слезы даже от слабого давления моих пальцев.
Какой у нее сейчас срок? Я быстро подсчитываю в уме. Почти тридцать две недели – роды должны быть только через несколько месяцев.
Я достаю стетоскоп и прикладываю его к животу, прослушивая сердцебиение. Тишина.
Сохраняя непроницаемое выражение лица, я пробую снова, располагая мембрану в другой части живота.
– Все в порядке? – слабо спрашивает Каро.
– Одну секунду. – Я пробую третью позицию и внимательно прислушиваюсь. К моему облегчению, я улавливаю приглушенный звук сердцебиения. Взглянув на вторую стрелку настенных часов, я считаю удары за шесть секунд. Около восемнадцати или девятнадцати. Это больше ста восьмидесяти ударов в минуту.
Слишком быстро. Явный признак патологического состояния плода.
Я быстро прикрепляю манжету к руке Каро для измерения давления. Пятьдесят пять на сорок.
Черт. Оно слишком занижено.
Диагноз кажется очевидным. Отслоение плаценты скорее всего из-за падения.
Но что делать? Я опустошена тревогой и отчаянной изнуряющей усталостью, нехваткой сна и ломкой. Мне нужен аппарат УЗИ, кардиомонитор для измерения сердцебиения плода, совет от эксперта в АСН. Ничего из этого недоступно.
Я сама по себе.
– Ребенок в порядке? – снова встревоженно спрашивает Каро.
– Сильное сердцебиение, – отвечаю я, пытаясь сохранить спокойствие. Я проверяю прокладку, уже пропитанную свежей кровью. Если Каро будет и дальше кровоточить с такой скоростью, она и ребенок могут умереть в считаные часы, если не раньше.
Я отворачиваюсь от Сони и Элис, от их обеспокоенных лиц, их веры в то, что я смогу разрешить эту ситуацию, и обдумываю варианты: я могу придумать только один, и то его сложно осуществить без электричества и надлежащего медицинского оборудования.
К тому же у меня нет опыта в этой сфере.
Я стою, у меня кружится голова. Что мне делать?
Думай, Кейт. Думай.
– Можешь взять Элис и отыскать Дрю? – тихо говорю я Робу, который только что вернулся с горелкой и несколькими керосиновыми лампами и установил их в противоположных концах комнаты. – Свяжитесь с ним по рациям. Скажите, что мне нужна его помощь. – Я округляю глаза, давая понять, что дело срочное, избегая говорить это при Каро.
Соня мрачно разглядывает меня, пока они спешат к выходу – она отлично понимает, что она и Дрю являются двумя зимовщиками, обученными ассистировать мне в любых медицинских процедурах.
– Мы будем оперировать? – одними губами спрашивает она.
Я киваю, пытаясь выглядеть решительно и уверенно, но я вижу, что не обманула Соню. Я подзываю ее пройти за мной в клинику, закрывая дверь в операционную, чтобы Каро нас не слышала.
– Нам нужно провести срочное кесарево сечение, – быстро говорю я.
– Это единственный способ? – округляет глаза Соня. – Это очень рискованно, не так ли? Учитывая обстоятельства.
– Не так рискованно, как позволить ей истечь кровью. И, нет, у нас нет выбора.
– Но как мы сделаем общую анестезию? – спрашивает она, выглядя растерянно. – Мы не сможем включить вентиляцию легких без электричества.
– Нам придется использовать «Энтонокс»
[25] и местную анестезию.
После короткой паузы Соня кивает.
– Ладно.
– Можешь поставить ей капельницу? – спрашиваю я ее. – Помнишь, как я тебе показывала?
– Да. – Она вытаскивает пакет физраствора из шкафа. Я просматриваю медицинские справочники на полке над столом, копии руководств, предоставленные АСН. Быстро проглядываю заметки об отслоении плаценты.
