Вся фасадная стена была застеклена высокими окнами от пола до потолка, кое-где выбитые стекла были закрыты фанерой. В центре зала высоко в небе висел стеклянный круглый купол, тлеющий неверным январским светом. Снаружи на окнах дрожали на ветру высохшие стебли лиан, а под куполом шел по кругу узкий балкон. Лестница на балкон частично обрушилась, и выход на крышу был давно закрыт. Когда «Сома» купила здание, офисные столы и кресла без лишней мороки расставили прямо посреди этого упадка.
Несмотря на утро, было по-январски сумрачно, везде горел электрический свет. Народу набилось много: почти все столы были заняты. В воздухе стояло энергичное жужжание десятков голосов. Бизнес корпорации, лидера фармацевтического рынка с филиалами в семи сохранившихся после Заката мегаполисах, шел в гору.
Здороваясь по дороге с коллегами, Зорн прошел к свободному столу, выбросил в корзину для бумаги пустой стаканчик из-под кофе, озадаченно потер переносицу и сел в кресло. Укрывшись за экраном на столе, он достал ноутбук, подключился и загрузил почту. Писем не было. Не было со вчерашнего дня. Восточный офис полностью молчал, офисный телефон молчал, мобильные были отключены, писем не было. Даже если предположить, что за связь просто забыли заплатить, сегодня Тамерлан с этим уже точно бы разобрался. Ситуация была нестандартной: потеря контакта, отсутствие информации более 24 часов. Он пролистал заново заголовки новостей за сутки: ничего про Тарот. С другой стороны, учитывая удаленность региона, новости про Тарот могли появиться и через неделю, когда в них уже будет смысла не больше, чем в прошлогоднем прогнозе погоды. В Тароте Зорн никогда не был.
А между тем именно на Тарот указывала единственная зацепка – призрачный след, ведущий из одной тьмы в другую, на краткий миг появившийся на свету: посылка, которую должна была доставить Ева, была из Тарота. «Сома» работает с Таротом, смс-сообщение на телефон Евы после ее смерти было из «Сомы» – и вот теперь директор филиала в Тароте не выходит на связь. И Зорн готов был поклясться, всем нутром чувствовал, что заказчик Евы был отсюда, из корпорации. Он боялся спугнуть растущую с каждой минутой надежду, что, наконец, его поиски сдвинулись с мертвой точки. Зорн нашел среди корпоративных документов нужный шаблон и начал заполнять докладную. Обсудив сам с собой варианты, он решил действовать формально, по протоколу. И в эту минуту пришло письмо. От Майки Майка – первого заместителя президента корпорации и непосредственного начальника Зорна.
Самого президента Зорн видел всего пару раз. И это могла быть просто голографическая запись или работа двойника. Ходили слухи, что президент состоит в тайной партии трансгуманистов. Насчет них не было уверенности. Вроде бы члены партии платили огромные взносы на разработку лекарств по продлению жизни, на исследования по открытию порталов, на прототипы летающих островов, куда можно будет переехать в случае продолжения катаклизмов, и, конечно, на чипы. Но дальше мнения разделялись. Некоторые считали, что трансгуманисты делают это на благо всего человечества. Другие говорили, что те уже давно интегрированы через чипы в глобальный компьютер и стоят во главе мирового заговора. Поговаривали, что Сэ раз в год переливает себе молодую кровь и у него не меньше десятка фальшивых идентичностей, или как их называли: «сменные аватары
[3]».
В холле входящих в «Сому» встречала двухметровая раскрашенная восковая статуя главного босса. Тут он был в костюме с одного из торжеств в МЕТ Гала. Костюм был до такой степени нелепым, что Зорн в первый раз провел перед статуей несколько минут, рассматривая облачение. Симун Сэ был одет как католический епископ, в расшитые золотом парчу и атлас, а вторую свою голову, увенчанную епископской шапкой, держал в собственных руках.
Другой портрет босса – с лицом крупным планом, в сером безликом костюме – стоял на рабочих столах лояльных сотрудников. Поскольку таких было большинство, Зорн, проходя по офису, часто замечал на себе проницательный взгляд Симуна Сэ, гордого и, к слову сказать, удачливого потомка самураев-эмигрантов. Правда, поговаривали, что японцем он на самом деле не был, а был китайцем, который эмигрировал в Токио до Заката. Зорн не понимал, как вообще можно спутать китайца и японца, но участия в подобных разговорах не принимал.
В письме Майки Майк в свойственной ему хамоватой манере требовал отчет по продажам в Тароте к завтрашнему совещанию. Обновленные данные надо было запрашивать у Тамерлана, а значит, ни у кого. Майки пришел в корпорацию около года назад. Его перекупили у конкурентов. Он был напорист, энергичен, зверски самоуверен и, главное, накоротке общался с верхушкой воротил фармацевтического рынка. Зорн мало был сведущ в торговом бизнесе, и только его способности в аналитике, как он думал, позволили ему пройти собеседование. И вот уже больше месяца под прикрытием он вел свои поиски, собирая все сколько-нибудь подозрительные факты о тайной и явной жизни «Сомы».
Дела «Сомы», на первый взгляд, шли очень неплохо: еще до Заката Симун Сэ переключился на пищевые добавки. Главной удачей «Сомы» стало изобретение нанозаменителя еды. На основании данных пациента по индивидуальному рецепту составлялся нанозаместитель пищи. Маленький блистер с белесой жидкостью содержал дневной рацион: как необходимые конкретному человеку микроэлементы, так и вещество, контролирующее аппетит. Разумеется, не все были готовы отказаться от еды в пользу такого питания. До сих пор общественное мнение не было однозначным относительно того, вреден или нет заменитель и каковы должны быть безопасные сроки употребления продукта. Время от времени разражался очередной скандал в сети, «Сома» защищалась и от пары громких судебных исков. И все равно в Нью-Йорке это был самый прибыльный продукт корпорации. Империя «Сомы» стояла на нем, как на трех китах, только это был один кит. Было даже смешно: несмотря на все движение бодипозитивистов, тотальное большинство предпочитало стройность. Богатые были стройными, звезды синематографа были стройными – все, кто достиг успеха, были стройными. Нанозаместитель был недешев, но молодежь отдавала за него последние деньги, надеясь выбиться в люди.
Были и другие препараты, конечно, велись и новые разработки. Скорее всего, один из таких проектов и обитал на том самом не нумерованном этаже: скрывали от конкурентов. Но все же, все же… Этаж не шел у Зорна из головы, и он решил рискнуть: пробраться туда, подготовившись более основательно, чем накануне.
Он смотрел в монитор и никак не мог решить, сделать ли ему только уведомление через канцелярию, написать Майки напрямую или и то, и другое.
– Засекреченный характер миссии затрудняет расследование, – услышал Зорн знакомый голос над головой.
Он вздрогнул, захлопнул ноутбук и крутанулся в кресле.
Перед ним стояла Мэй, аналитик из отдела финансового прогнозирования. Мэй была новенькой, как и он. Ее взяли меньше месяца назад. И с точки зрения всего офиса, она была примером законченного белого воротничка. Зорн даже удивился, насколько быстро ей удалось настроить против себя всех: и мужчин, и женщин. Она была из гендерно нейтральных: носила не по размеру большие футболки, мешковатые джинсы, свободные черные пиджаки, висящие на ней как с чужого плеча, высокие ботинки и кроссовки.
