Он долго приглаживал волосы, рассматривая себя в большом зеркале гардеробной. Допил шампанское и взял со столика перед зеркалом пистолет, который положил на виду, пока одевался. Приложил его дулом к лицу, медленно провел по щеке, глядя на свое отражение в зеркале. О каких же деньгах шла речь, кому и за что? Эта мысль возвращалась снова и снова… И Гай был уверен, что это было связано с Мирой.
Он убрал пистолет во внутренний карман пиджака и поспешил к выходу. Пройдя долгих пятнадцать минут по коридорам хорошо знакомым маршрутом, он попал в гостевое крыло. Притормозил перед дверью Амико и вернулся к зеркалу в коридоре, кроме темных кругов под глазами и, может быть, некоторой бледности, придраться было не к чему. И если ей нравится драма, то образ идеальный. Нравится ли ей драма? – размышлял Гай, постучав и ожидая когда ему откроют.
Амико была одета так же, как утром: леггинсы, черное короткое платье, куртка, волосы убраны наверх в тугой узел, одна длинная прядь свободно падала ей на лицо.
Гай нахмурился:
– К ужину придется переодеться. Пренебречь дресс-кодом – это все равно что плюнуть ей в тарелку, она выставит тебя за дверь без колебаний.
Амико смотрела несколько растерянно.
– Дело в том, – сказала она, – что я не брала с собой ничего… ничего такого.
– Тогда тем более, пойдем, добудем тебе что-нибудь. – Он критически окинул взглядом фигуру на Амико. – У меня есть идея.
Neon Gravestone | Нам ли не знать, что такое любовь
[17]
Гай повел Амико через весь дом. Они пробежали мимо обеденного зала, где велись последние приготовления к ужину, потом чередой комнат: желтая гостиная, гостиная в китайском стиле, музыкальная комната с клавесином и белая комната с зеркалами, северная библиотека и чайная комната. По узкому коридору для прислуги они спустились в винный погреб и, поспешив дальше, попали в сияющую белизной кухню, где стоял чад, и где чего только не жарилось и парилось к ужину. Шеф орал охрипшим голосом на поваров:
– Вы – мои руки, но готовлю для всех я!!!
Тут к открытому огню понесли освежеванную тушу вепря на вертеле. С нее капала кровь, один из носильщиков поскользнулся в красной вязкой лужице на кафеле. Туша тяжело плюхнулась, вокруг нее на белоснежной плитке разлетелись кровавые брызги. В этой суете Гай стащил с подноса на выходе открытую бутылку вина и два бокала. Они с Амико посмотрели друга на друга и расхохотались.
Выбежали из кухни и попали в темный коридор, поднялись по лестнице, где Гай вдруг потянул Амико за руку вправо, где был эркер, а на широком подоконнике накиданы меховые шкурки. Снаружи пошел мелкий дождь, и стекло покрылось мелкими каплями. Гай зажег свет в маленьком светильнике над головой, нашарив выключатель в нише, налил вина себе и Амико, и поднял бокал:
– За неудачников!
– Сколько тебе лет? – спросила вдруг она.
– Тридцать один. А что? – ответил Гай.
– Ты всегда такой легкомысленный?
– В моей семейке все много лет ждут конца света и страшный суд, веселье – не их сильная сторона. Приходится развлекать себя самому. – Он пожал плечами.
– Ты продаешь нам книгу, чтобы повеселиться? Не боишься, что все плохо кончится? – спросила Амико.
– Все и так плохо кончится, вообще не новость. – Он невесело улыбнулся и в свою очередь спросил: – Давно ты работаешь на него?
– Около года, – ответила она.
– Не знаешь, зачем ему книга?
– Нет, но он и пальцем не пошевелит, если это не принесет ему много денег.
– А правда, что буддисты не верят в бессмертную душу? – с интересом спросил Гай. Амико рассмеялась.
– Не совсем. Знаешь, что такое нейминг?
Гай пожал плечами.
– Вот именно. Если назвать котика собачкой, суть от этого не поменяется. Так и со словом душа. Никто ее воочию не видел, поэтому все, что ни назови душой – может, и есть душа. Но некоторые претендуют на то, что знают о ней все. И все они, кто пафосно говорит о душе, обычно имеют большие проблемы с эго.
* * *
Гостевая, у двери которой стояли через полчаса Гай и Амико, была отмечена на карте дома как «Комната Эвридики». Гай отпер дверь ключом, пропустил Амико внутрь, затем вошел сам. Ничем примечательным комната не отличалась, была примерно такой же, как и та, в которую Долорес поселила Амико. Большая кровать по центру, шкаф темного дерева, низкий подоконник и туалетный столик, маленький ночник с абажуром в оборочках, обои в мелких цветочках.
Гай прошел вглубь комнаты и открыл гардероб. Задумчиво провел рукой по вешалкам, выбрал, не глядя, несколько платьев и кинул перед Амико на кровать. Все были национального таротского кроя: длинные, с азиатским воротом, на одной пуговице у горла и отличались только цветом.
Амико уверенно взяла черное и начала снимать с себя одежду, Гай отвел глаза, сосредоточившись на обоях. Она попросила, как приказала:
– Застегни.
Гай взялся за края и начал застегивать маленькие пуговицы, чуть касаясь пальцами ее обнаженной спины.
– Готово, – сказал он и почувствовал, как пересохло во рту.
Амико развернулась. На секунду она была совсем близко, а в следующую уже отступила к двери. Амико была выше Миры, но платье сидело на ней так же безупречно. Гай закрыл на мгновенье глаза, а когда открыл, она уже стояла в коридоре и вопросительно смотрела на него. Он сосчитал кольца татуировок на ее запястье: восемь с половиной.
* * *
Сразу после обеда Долорес собиралась лично показать гостям произведения искусства, приготовленные для завтрашнего благотворительного аукциона.
– Брат и мать думают, что у нас интрижка, что в целом неплохо, – негромко сказал Гай, когда они подходили к входу в парадный зал. Амико промолчала и взяла его под руку.
В дверях стояла, здороваясь с входящими, Долорес. Кого-то она приветствовала легким кивком, кого-то обнимала и целовала, едва касаясь щекой, с кем-то шутила, на некоторых смотрела как будто сквозь них и разговаривала, не разжимая губ.
– А вот и наша заморская гостья, – сказала Долорес по-таротски.
– Красивое платье, – добавила она. Амико вежливо улыбнулась уголками губ.
По протоколу время для приветствия вышло, но Долорес медлила, как будто взвешивала, что сказать.
Гай смотрел на происходящее как со стороны: еще секунда, и еще полминуты молчания… Долорес, наконец, заговорила на английском:
– Вы не против сесть за обедом рядом со мной?
– Это честь для меня, – Амико слегка поклонилась.
Долорес с удовлетворением кивнула, и они прошли в зал.
– Это очень плохая идея, – выдохнул Гай, как только смог говорить так, чтобы его не услышали. – Поверить не могу, что они поменяют ради этого протокол. Черт, она всерьез интересуется тобой.
