Гай молча смотрел на нее, а ей вдруг показалось, что она впервые встретила того, кто не собирался бороться с ней, присвоить или убить. И почувствовала то, что сперва не имело названия, но потом она объяснила себе как благодарность.
– Я… Ты знаешь… Я…
– Ты никогда раньше не занималась сексом? – догадался вдруг он, сам до конца в это не веря.
– Мне это было не нужно.
Гай целовал ее лицо, очень медленно, как будто боясь, что она исчезнет, растворится в ночном сумраке. И отстраненно, как сквозь сон, сказал:
– А хочешь… – задержал дыхание, – попробовать?
Псевдокарантин
Амико уехала на встречу с перевозчиком, и Гай не знал, чем себя занять. Он так нервничал, что никак не мог отвлечься. Пошел в халате на кухню что-нибудь съесть, но не смог себя заставить. Решил сварить кофе. Прислуга куда-то подевалась. Впрочем, Гай был слишком занят своими мыслями, чтобы всерьез озаботиться тем, что на кухне никого нет.
Пенка на кофе поднималась медленно, Гай смотрел на нее и тихо злился. И тут ему на глаза попалась раскрытая утренняя газета «Голоса Тарота», на первой полосе красовался большой заголовок красными буквами: «Крысиный зов». А под ним чуть мельче шел текст: «С первого ноября Тарот закрыт на въезд и выезд. Этой ночью была зарегистрирована вторая смерть заболевшего после укуса крыс. Правительство устанавливает двухнедельный карантин и комендантский час, которые, возможно, будут продлены». Новость заканчивалась призывом волонтеров присоединиться к рядам официальных крысоловов.
Карантин. Он не мог поверить. Сел на стул и прочитал еще раз. Газету отпечатали под самое утро. Как это возможно? Она знает! Это не может быть просто совпадением. Он стал ходить с газетой в руках взад-вперед, кофе убежал и с шипеньем залил плиту. Гай чертыхнулся, выключил плиту и бросился вон из кухни.
На лестнице он чуть не столкнулся с горничной матери.
– Где моя мать? – спросил он не поздоровавшись. Она испуганно всплеснула руками, махнула в сторону розовой гостиной и побежала по лестнице вниз. Он шел так быстро, что чуть не спотыкался, путаясь в полах халата, и, наконец, почти вбежал в комнату, уставленную розами. Гай давно не заходил сюда и уже забыл, что каждый день, пока сад цвел, в розовую гостиную приносили свежие цветы. Аромат ударил ему в голову, и он резко встал посреди гостиной.
Мать сидела, удобно откинувшись в кресле напротив окна в парк, и пила чай. Повернула голову на шум и теперь смотрела на него молча, осуждая его растрепанный вид и бесцеремонность, ожидая, что он скажет в оправдание.
Гай выдохнул:
– Мама, крысы – твоих рук дело?
Он смотрел, не отрываясь, ничего не изменилось в ее лице. Наконец она разжала губы и медленно, отделяя слова, произнесла:
– Доброе утро. Давай только без драмы, Гай. Крысы – всего лишь инструмент в управлении страной в сложные времена. Все должно быть на своих местах. И только это по-настоящему важно. Крысы – на своем месте.
– Люди умирают, – Гая сжал зубы до неприятного скрипа в ушах. – Как ты можешь так поступать?
– Люди всегда от чего-нибудь умирают. И глупо этим не воспользоваться в государственных интересах.
– Это так… – Гай схватился за голову, пытаясь подобрать слово.
– Цинично? Вовсе нет. Просто сильный ест вкусного. А то, что не гнется – ломается. – И она отвернулась к окну, показывая, что разговор окончен.
Te dejo a mis fantasmas
[30] | А теперь оставь меня моим призракам
В то утро Амико только что приземлилась в Нью-Йорке. Холод и снег приводили ее в состояние высшей степени раздражительности. Она так посмотрела на таможенника в ответ на вопрос, не везет ли она чего-нибудь запрещенного, что тот, почувствовав идущую от нее дурную силу, сам откатился в кресле в сторону, примирительно зевнув.
Проходя сканеры паспортного, карантинного и еще черт знает какого контроля по прилете, она мечтала только об одном: закинуть чертову книгу в офис и скорее попасть к себе. В квартиру над Центральным парком, отключить все девайсы, на ходу снимая одежду, дойти до кровати, упасть в черные простыни и, глянув на верхушки деревьев, погрузиться в черную чертову ночь.
Она вышла из аэропорта. Лил дождь, была толчея, под ногами грязь несусветная. Но так хорошо было вернуться в Нью-Йорк. Здесь, в этом мире, она чувствовала себя на месте, сложно сказать, было ли это ее место, но, по крайней мере, она сюда подходила. Не то, что в Тароте, где ей казалось, что она, как неправильный пазл, все время криво встроена. Сесть в нью-йоркское такси было просто и естественно, как дышать.
– Откуда летите? – поинтересовался таксист.
Автопилотников не осталось, и Амико, страшно не желая провести еще хотя бы минуту в порту, взяла старое такси. За рулем был молодой парень в бейсболке.
– Стокгольм. И даже еще дальше. Сибирь.
Он восхищенно присвистнул:
– И как там? В Сибири?
– Как на Марсе. Внешне кажется пригодным для жизни, но кислорода нет, и тебя окружают марсиане.
Сказав это, она физически ощутила вкус таротского воздуха, который вызывал в ней ноющее чувство тоски. Особенно после того, как она пробыла там тягостную неделю в ожидании возвращения Гая, когда сходила с ума от скуки и вынужденного бездействия, развлекая себя воспоминаниями. По утрам она пыталась читать таротскую прессу, в полдень пила чай с Долорес, после унылого обеда в гостиной – часами играла в шахматы на деньги в интернете. Довольно быстро набрала топовый рейтинг, и через неделю с ней не хотел играть никто. В этот момент вернулся Гай, иначе бог знает, чем ей бы пришло в голову заняться. Не таким безобидным, как шахматы.
Сразу после того, как Амико передала книгу перевозчику, все развернулось не по плану. Тарот закрыли на карантин. Ева успела вылететь из Тарота, но застряла в Московии, пытаясь найти хоть какой-то ближайший к Европе рейс. На вылете из Тарота ее отследили по камерам в аэропорту таротские спецслужбы, Долорес собрала сыновей и приказала любой ценой вернуть книгу.
Амико смотрела, как Гай кидает вещи в спортивную сумку.
– Я прикрою твоего перевозчика, а она пусть поторопится. Свяжись с ней, только не свети меня. Она должна думать, что она сама по себе.
Когда Гай нервничал, он чаще обычного проверял пистолет во внутреннем кармане пиджака.
– Может, мне забрать у нее книгу?
– Нет. Тогда Долорес поймет, что перевозчик – подставное лицо. Для начала постараюсь вывести нас с Тамерланом из игры, потерять ее след. А потом ты заберешь посылку. Тебе придется остаться в Тароте и ждать моего возвращения.
По какой-то непонятной причине Долорес никому не сказала о пропаже, кроме сыновей. По привычке искать второе дно Амико размышляла, что потребует Ватикан от Хранителя, потерявшего ценную единицу хранения. Какую жертву?
