Гай потряс головой и как-то странно посмотрел на Амико:
– Скажи, а твой босс мог сказать Тамерлану, что это я украл книгу?
Амико нахмурилась:
– Если это так, наши дела не очень.
– Я сперва подумал, что это ты.
– Я? – Амико попыталась вырваться из его объятий. Он удержал ее.
– Прости меня. – Он притянул ее к себе, целуя волосы, плечи, лицо. – Ты была такой холодной последнее время и я подумал… Прости меня. Я – дурак.
Какое-то время они молчали, время шло, наконец, Амико очнулась:
– Пора возвращаться. Давай уедем прямо сейчас? Все закончилось…
– Нет, Амико, так просто из Тарота не уедешь.
Амико покачала головой, медленно встала, отряхнув хвою с ко-лен, закинула меч на плечо и повернулась к тропе.
И в этот момент они оба увидели ее.
* * *
Лора стояла на узкой кладбищенской тропинке явно давно и смотрела на них со злым восторгом.
– Как ты убил его? – спросила Лора, по птичьи вытягивая вперед шею, ее подбородок слегка дрожал.
Гай молчал.
– Как?!
– Я не убивал его. Мы подрались, и пистолет выстрелил. Это случайность. Он сказал, что убил Миру, – соврал Гай, не успевая просчитать, что и как он скажет матери, и пытаясь выиграть время для маневра.
Но Лора поверила.
Гай держал Амико за руку и очень спокойно произнес:
– Давай заключим взаимовыгодную сделку.
– Это будет сложная сделка. – Лора поджала губы и скрестила руки на груди.
– Хорошо, расскажи мне, как все будет. Но ты только выиграла от смерти моего брата.
– Допустим, ты прав. Бедняжка Тамерлан. – Она ухмыльнулась: – Думаешь, просто благодарности будет достаточно, чтобы покрывать твои делишки?
– Наши цели совпадают, Лора. Живой Тамерлан выгоднее для тебя, чем живой Гай.
– Да? – Лора хмыкнула презрительно. – Ты свалишь при первой удобной возможности. А вот если я сдам тебя Долорес…
Он перебил ее:
– Лора, Долорес не будет с тобой торговаться, если ты просто мяукнешь, что о чем-то знаешь, что может быть ей интересно – я тебе не позавидую. Она не оставит тебе и копейки, если все откроется. И никогда публично не признает, что ее сын – братоубийца. Я останусь на месте Тамерлана, а от тебя она избавится при первом удобном случае, как когда-то от Миры. По закону, при разводе ты ничего не получишь. И тебе никто не поверит. Подумай, у кого в кармане вся пресса, которая выставит тебя помешанной.
– Моя семья… – Лора вздернула подбородок.
– А твою семью обвинят в государственной измене.
– Не так уж она и умна, твоя мать. – Ее глаза яростно горели, но говорила она тихо, без горячности. Ее спокойная речь внушала Гаю надежду, что Лора все-таки сделает разумный выбор.
Они смотрели друг другу в глаза, взвешивая, что, в сущности, до конца взвесить невозможно: глубину чужой слабости.
– А вот я готов торговаться, – продолжил Гай. – На целое состояние моего брата.
В глазах Лоры мелькнуло какое-то новое выражение. Интерес?
Гай приободрился:
– Я останусь в лечебнице, подальше от Долорес, ты будешь навещать меня, а потом я исчезну, напишу прощальную записку. И ты унаследуешь все: деньги, половину Эльсинора – что ты там еще хочешь.
– Ключи, – очень спокойно сказала Лора. – Я хочу ключи.
– Этого я не могу тебе дать. – Гай был поражен. – Ключи хранит Долорес.
– Отлично. Значит, Долорес даст мне ключи и книгу в обмен на твою тайну.
– Лора, не будь дурой. Ключи переходят только кровным родственникам. Я не понимаю, зачем тебе вообще эти дурацкие ключи.
– Не надо, Гай. И ты, и Тамерлан. Вы все хотите… – она запнулась, – и хотели ключи.
– Это не то, что ты думаешь, это бремя нашей семьи, а не привилегия.
– А мне плевать.
И тут Гай понял: эта мышка, Лора, – вот о чем она мечтала: заменить Долорес. Ну конечно, набожная, строгая, почти святая, вдова, идеал для Тарота. Отомстить и мужу, и свекрови.
Надо выиграть время.
– Лора, дай мне время… Немного, до третьих поминок, всего сорок дней. И я скажу тебе, смогу ли я передать тебе ключи, а потом ты решишь.
Дождь, который уже давно потихоньку накрапывал, теперь разошелся, но они его не замечали: две женщины и мужчина, замершие без движения.
Лора смотрела на Гая сверху вниз, холодно и высокомерно. Но в ее глазах он прочитал, что решение принято.
Часть 4. Смерть Евы
* * *
– Оценивать свои вероятности я не могу.
Зорн кивнул:
– Слышал про такое. Всегда хотел спросить, почему?
– Эффект наблюдателя. Я не могу беспристрастно рассматривать свои собственные вероятности. Какие-то из них нравятся мне больше – из-за возникающего эмоционального шума не выходит сделать правильный выбор. Поэтому если я буду знать, что со мной случится, этого не случится. И поэтому мы поедем к оценщику.
– Есть кто-то на примете?
Визит к оценщику. Учитель
Парк Данмор в Стирлингшире, Шотландия, 8:36, 11 ноября
– Добро пожаловать в столицу тлена… – пробормотала Ева под нос.
Они шли под проливным дождем по форту Вильям к железнодорожной станции. Навстречу попадались редкие прохожие в штормовках, с надвинутыми на лица капюшонами. Даже дома казались нежилыми, хоть местами на подоконниках стояла вездесущая герань.
Они остановились выпить кофе в привокзальном кафе, где были одни работяги, сидели по одному за столиками, глядя прямо перед собой, пили черную бурду из огромных цветных кружек. Зорн не рискнул попросить эспрессо, они с Евой расположились у окна.
– Когда поезд доедет до акведука, – сказала Ева, с сомнением рассматривая кофе в своей кружке, – начнется снег.
– Ты была здесь раньше? – спросил Зорн, почувствовав что-то странное в ее голосе.
– Я жила здесь. Пять лет назад, – кивнула Ева. – Он был моим учителем оценки вероятностей.
Получасом позже на вокзале они купили билет. Поезд был настоящей музейной рухлядью: деревянные кресла, занавески в цветочек, старые фрамуги, через щели в окнах дул ветер. Да еще и шел на угле, за окном вились клубы дыма, мелкие крошки угля залетали в открытую форточку, один из них попал Зорну в глаз. Он встал и закрыл окно. В вагоне были они и престарелая пара: маленькие, аккуратненькие, седые и очень довольные собой старички.
– Если бы я дожила до восьмидесяти лет и все еще была бодрой и полной сил, я бы тоже считала себя очень ловкой и хитрой, – сказала Ева, глядя на них.
