Лора недовольно скривила свои новые губы. Старые были тонкие, в ниточку и бесцветные, а эти – надутые, в ярко-красной помаде. Она сложила руки на груди и сменила тон с истеричного на капризный:
– Какой ты скучный, Гай. Все из-за твоей подружки. Раньше ты любил веселиться. А теперь посмотрите только, какой моралист выискался! Ну и ладно. – Она хлопнула в ладоши. – А я хочу праздник! И планирую потратить кучу тамерлановых денег на новехонькое парижское платье.
Она подошла к нему, наклонилась, оставаясь неестественно прямой, как механическая кукла на заводе, и поцеловала Гая в лоб.
– Оревуар, шери, я заеду завтра, вдруг передумаешь. Я могу выйти в свет и одна, но пока не хочу заходить так далеко. Не заставляй меня напоминать тебе, чем ты мне обязан.
– Не утруждай себя, – рассеянно ответил Гай и потер лоб.
Его мысли были далеко. Он даже не заметил, как ушла Лора. Энергичный стук в дверь заставил его вздрогнуть, вошла сиделка.
– Время прогулки, барин.
Она уперла толстые короткие ручки в бока, выждала минутку и, видя, что Гай, по-прежнему смотрит в окно, сказала громче, с угрозой:
– Тамерлан Эдуардович! – Из-за неправильного прикуса было ощущение, что сиделка непрерывно жует.
Гай знал, что она не отстанет. Все эти крики про свежий воздух имели бы смысл, собирайся он жить долго.
Нехотя слез с подоконника, подхватил с вешалки пальто, надевая его криво, не попадая в рукав.
– Что нового снаружи, чтобы выходить? – буркнул он сиделке.
– Снег идеть, – нашлась сиделка.
– Вот новость так новость. Я и из окна прекрасно видел.
* * *
Гай вышел наружу и направился в сад. Сверху летела мелкая снежная крупа, небо было не как обычно в Тароте рассеянно-серое, а в свинцово-синих отеках. Видимо, это было только начало.
Гай любил больничный сад: симметрично расположенные аллеи, аккуратно постриженные кусты, выстланные кирпичом дорожки… Амико рассказывала ему, что в Нью-Йорке модные ландшафтные дизайнеры бьются за то, чтобы воссоздать в садах точное подобие природы. Где в общий рисунок – как стежками в шитье, то гладью, то крестиком – вплетаются сотни растений, копируя до маниакальности неразборчивую природную живописность. В больничном парке природе были заданы рамки, показано ее место. Что было более высокомерным способом меряться с Богом, Гай затруднялся сказать: навести свой порядок в природе или подделать природу так, что не отличишь?
В прямоугольнике между воротами и входной группой больницы прогуливалось с два десятка больных. Со вчерашнего дня статуи в аллее запеленали в белые пластиковые пакеты, и они молчаливой экспрессией напоминали картину про погибших жителей Помпей.
Его мысли перескочили на американцев. Понятно, что их прислал Сэ, и они ищут что-то здесь. Но что? А может быть хотят убить его. Так по крайней мере считает Амико. Мобильный телефон Гая зазвонил, он вздрогнул от резкого звука. Со дня смерти Миры он в полной мере ощутил, что реальность может полностью измениться в любой момент, даже прошлое… Телефон продолжал звонить, затем на несколько секунд наступила тишина, и телефон зазвонил снова. Гай резко выругался и полез в карман. Медленно бредущий мимо щуплый старик испуганно шарахнулся от него. Номер был неизвестный, и Гай обреченно понял, что он ответит.
Сначала в трубке было тихо, а потом голос, который несколько лет снился ему во сне, шероховато, как ржавое железо произнес:
– Привет, Гай. Считай, что меня попросили позвонить тебе с того света. Завтра День мертвых, и ты должен быть вежливым с мертвыми и принять приглашение, которое получил.
Пошли гудки.
– Мира, – глухо, едва слышно проговорил он. Земля летела на него так быстро, что он ничего не успел сделать. Утоптанная сухая глина ударила его наотмашь в грудь. И последнее, что он увидел перед наступившей темнотой – бегущие к нему санитары.
Спустя полчаса Гай лежал в кровати и, натянув одеяло до подбородка, смотрел в потолок. В коридоре послышались шум и английская речь, дверь с грохотом распахнулась, и в палату ворвалась Амико.
– Что произошло?!
Гай сел на кровати. Под одеялом он был полностью одет: его черный вельветовый пиджак – его собственный, не Тамерлана – был застегнут на все пуговицы. Гай тихо попросил:
– Обними меня.
Она села на кровать и обняла его, Гай уткнулся ей в плечо. Так они сидели, пока день не закончился и в комнате не стало темно.
Stranger In Your Town | Чужак
Долорес всегда ездила в обитель одной и той же дорогой, которая шла через лес, тихий и сонный. Иногда она просила водителя остановиться и уходила по тропе недалеко от дороги на небольшую прогулку, а лимузин бесшумно следовал за ней. Дорога шла через пару старых поместий, когда-то роскошных, но давно превратившихся в руины. Ей нравилось наблюдать за этим упадком, таким назидательным для всего молодого и заносчивого.
Сегодня ей вдруг стало нехорошо. То ли это был опрометчиво выпитый на голодный желудок кофе, то ли вчерашний ужин, но ее укачало, и она начала, неловко и торопясь, открывать окно. В машину ворвался ветер, запах леса, а с ним и какой-то глухой стук. Долорес сжала виски: стук эхом отдавался в голове, усиливаясь с каждой минутой.
– Да что это такое? – в сердцах сказала она. Но шофер через стекло не слышал ее.
Она забарабанила в стекло, отделявшее ее от водителя:
– Останови!
Водитель – лысый, немолодой, давно ничему не удивлявшийся – вдавил тормоз в пол, и машина стала. Теперь и он заметил: в лесу что-то происходит.
В глубине меж деревьев там, где еще вчера были руины поместья, вовсю работали люди и техника. Усадьба преображалась чуть не на глазах: прямо сейчас на входе вешали на петли новые лаковые двери, тащили на деревянных лагах каменные колонны. В окнах меняли рамы, а через расчищенный ров перекинули новехонький добротный мост.
Как это возможно? Она проезжала здесь три дня назад, ничего подобного и близко не было. Долорес с трудом оторвалась от виденья и приказала:
– Иди спроси, чья стройка?
– Смотрите, мадам, – сказал водитель, степенно разводя руками, – ну чисто Эльсинор.
– Какой еще Эльсинор! Как тебе в голову такое взбрело? Эти развалины нескоро во что-то превратятся. Иди узнай, кто купил поместье.
Ее голос был ровным, но лицо горело румянцем.
Шофер надел фуражку и поспешил к мосту. Долорес отвернулась, достала молитвенник и начала читать. В следующий раз подняла голову от книги, когда дверь машины открылась, а водитель сел, снял фуражку и вытер пот платком.
– Что ты узнал? – спросила она.
– Это какой-то иностранец, мадам. То ли наследник, то ли археолог… тьфу, коллекционер.
– Ты узнал имя?
