Когда до него доходит 2. Или разбить разбитое сердце
Зорн летел с пересадкой через Дели. Среди вавилонских голосов аэропорта ему вдруг послышался русский: будьте добры… Время остановилось, и он чувствовал его тягучую субстанцию, как янтарь, в котором застыл и не мог пошевелиться. Он опустил сумку на пол и сел в жесткое кресло в зале ожидания. В руке, спрятанной в кармане куртки, он сжимал браслет Евы.
На большом экране напротив шли новости CNN. Сперва он равнодушно скользнул глазами по картинке, но знакомый логотип на экране привлек его внимание. Он узнал офис «Сомы» в Нью-Йорке. Перед ним толпа митингующих. Журналистка с микрофоном комментировала на фоне скандирующей толпы:
– Империя Сэ разорена. Теперь уже нет сомнений, что необыкновенный антидепрессант – не более чем плацебо, и прямо сейчас его изымают из продаж по всей стране. Господин Сэ бежал, он объявлен в розыск. Сейчас его заместитель Майки Майк ведет переговоры о банкростве «Сомы». Толпы людей пришли воззвать к справедливости и потребовать компенсационных выплат. Мы будем держать вас в курсе дальнейших событий.
Аэропорт Дели и раньше напоминал Зорну чистилище, и только когда самолет до Катманду взлетел, он испытал кратковременное облегчение. В аэропорту Трибхуван он приземлился на рассвете. Вышел еще затемно. Солнце вставало. Остановился на минуту закурить – на него набросились таксисты.
Он вздохнул, поднял рюкзак и пошел пешком, почти сразу надел респиратор. Дальше по дороге все шли в таких же. Пыль разъедала Катманду последние десять лет хуже любой из напастей, похожая на туман, она стояла над трассой, забитой машинами и мотоциклистами. До города было около шести километров, и он был рад этому расстоянию, потому что так и не был до конца уверен. Ни в чем.
Дороги были сплошной, стоящей намертво, пробкой. Через респиратор было трудно дышать, и Зорн шел по самому краю обочины, чувствуя, как весь, до последнего квадратного сантиметра, покрывается плотной землистой пылью.
Войдя в город, он вскоре свернул вправо и, оставив за спиной пыльную завесу, вышел прямо к главным воротам в Боднатх. Пройдя через них, снял респиратор. Здесь тоже было людно, но меньше трафика, и почти не было пыли. Он смешался с толпой и пошел по часовой стрелке вокруг ступы по площади, вымощенной узкими, истертыми тысячами ног, кирпичами.
* * *
В храме было тихо и пустынно. Через открытые окна лились потоки солнечного света. На стене над головой Евы было изображено колесо самсары, в центре которого уже много веков по кругу бежали свинья, петух и змея.
Ева смотрела на маленькую круглую радугу прямо перед собой. Потом радужный шар стал увеличиваться как мыльный пузырь и, сделавшись в два раза больше, разлетелся на сотни цветных брызг. Ева встала:
– А теперь пора встретить Зорна…
И вышла в распахнутые ворота храма.
Зорн дошел до поворота, откуда дорога, петляя, поднималась на холм. Тут он поднял глаза и увидел ее. Ева стояла и смотрела прямо перед собой, ладонью прикрывая лицо от солнца. И тогда он пошел к ней, все быстрее и быстрее.
Конец
Москва, 22 января, 2021 год.
И спасибо:
Олесе Серой, Олегу Карпачеву, Нигине Махмудовой, Еве Грин, Иену Бэнксу, Ирине Дрыгиной, Михаилу Рудакову, Сергею и Ивану Серым, профессору Л.А. Сугай и моей бабушке Лидии Никитичне Евдокимовой. А также моим родителям Татьяне Карпачевой и Александру Карпачеву.
