Он втайне продолжил работу над производством Грэйнджа, купажируя сорта из разных виноградников и регионов в поисках рецепта поистине великого вина.
У Хеншке был выбор, какому стилю создания вина следовать, когда он приступил к производству своих первых вин, поскольку семья владела несколькими виноградниками в долине Иден (а сейчас еще и на Аделаидских холмах). Он мог бы взять на вооружение модель Шуберта и купажировать вина из разных областей, но вместо этого он решил выдвинуть на первый план виноградник, а не винодела. Первое великое вино, выпущенное в 1958 г., было названо Хеншке Хилл оф Грейс. Это вино одного виноградника, которое сочетает в себе все особенности, которыми каждый год наделяет его это конкретное место (кроме 1974, 2000 и 2003 гг., когда качество винограда оказалось плохим и вино не производили). Стивен Хеншке, сын Сирила и нынешний винодел, продолжил дело отца, следуя тем же курсом, и сегодня винный дом Хеншке славится своими винами одного виноградника, включая Маунт Эделстоун Шираз и Джулиус Рислинг.
Новое видение Шубертом концепции вина и упорная решимость достойны восхищения, а его вина, несомненно, заслужили свой звездный статус.
Если вам когда-нибудь доведется побывать на этой винодельне, то вы обнаружите, что виноградник Хилл оф Грейс находится вовсе не на холме. Он примыкает к церкви Гнаденберга, которую долгие годы посещала семья Хеншке. Название Гнаденберг и означает «Хилл оф Грейс» (холм Грации). Виноградник был разбит здесь более 150 лет назад, и сейчас здесь произрастают древние виноградные сорта Шираз с кривыми, сучковатыми лозами, которые дают каждый год небольшой, но отличный урожай и из которых делают это культовое вино.
Вино Грэйндж подчеркивает искусство винодела. Вино Хилл оф Грейс выражает суть того места, где появилось на свет. Вы пробовали эти вина? Если да, мне очень интересно, какое именно вы бы выбрали для нашей коллекции (а я раскрою свой выбор в конце главы). А если нет, то мне любопытно, концепцию какого из этих двух вин вы считаете более важной. Конечно, все вина – это продукт искусства винодела и природы, и эти два вина тоже не исключение. Они демонстрируют напряженность, определяющую суть вина, или, по крайней мере, именно так мы понимаем вино. Мне показалось очень интересным, что эти два вина, изготовленные из одного сорта винограда и примерно в одно и то же время, но такие разные во многих смыслах, смогли оказать столь мощное влияние на австралийскую историю вина.
Музейная дегустация
Музейная дегустация австралийского шираза, с появлением в финале Грэйнджа и Хилл оф Грейс, стала очень запоминающимся событием, достойным того, чтобы стать яркой кульминацией недели, посвященной вину (ну, или месяца, или даже года). Но на другой день за ней последовала другая дегустация, которую я назову музейной дегустацией, хотя она проходила и не в музее. Эта дегустация дала нам возможность еще больше узнать о прошлом австралийского вина и о его будущем и продемонстрировала еще один противоречивый нюанс современного виноделия.
Владелец винного хозяйства Ялумба, Роберт Хилл Смит, гостеприимно пригласил нас в отель «Старый лев: подвал и туннели» в Аделаиде, чтобы принять участие в особенной дегустации музейных вин. Это оказались редкие коллекционные старые вина со всего мира и из многих терруаров Австралии, извлеченные из погребов Ялумбы. Наша встреча, проходившая в таинственной обстановке погребов со сводчатыми потолками, расположенных под зданием «Старого льва», стала двадцать четвертой по счету в серии встреч, которые проводятся с 1977 г. Изначально, как мне объяснили, эти дегустации проводились для того, чтобы позволить молодым австралийским виноделам попробовать некоторые великолепные вина, существующие словно вне времени и пространства, и вдохновиться этими шедеврами на создание собственных вин. Лучшее средство, чтобы устроить встряску чересчур самоуверенному вкусу. Вина, которые мы пробовали в основном были предназначены для экспорта, чтобы позволить международным потребителям насладиться современными первоклассными австралийскими винами в историческом контексте.
Старейшим вином был крепленый «портвейн» Шираз 1922 г., но почти таким же старым оказался и Ялумба Рислинг 1938 г. Мы всегда думали об Австралии как о британской колонии, но многие из первых поселенцев, обосновавшихся в долине Баросса, приехали из Силезии, которая была частью Германии, а теперь эта область по большей части принадлежит Польше. Именно оттуда и происходила семья Хеншке, приехавшая в Австралию в 1841 г. Поэтому нет ничего удивительного, что эти переселенцы искали места, где можно было бы выращивать Рислинг.
Дегустация вин Ялумбы, в которую входили вина из винных хозяйств Вассе Феликс, Джим Барри и Хеншке, стала поразительным личным опытом – беседой, в которой вина говорили сами за себя, рассказывая истории из прошлого и настоящего, с намеками на будущее, в то время как мы, дегустаторы, говорили о своих открытиях. Любопытно, что одна из историй, рассказанных винами, была о семье, поскольку все они были продуктами больших семейных винодельческих бизнесов вроде Хеншке и Ялумбы – старейших австралийских семейных виноделен, ведущих свой отсчет с 1847 г. Старое вино – это одно, а старые винодельни – совсем другое дело. Тот факт, что семейные винодельни смогли просуществовать так долго, поражает воображение, особенно если учитывать все трудности, через которые они прошли
[85]. Тот факт, что все эти вина спустя столь долгое время по-прежнему остаются национальными легендами в мире виноделия, требует объяснения. Возможно, это всего лишь совпадение, что семья заняла столь важное место в мире вина?
Почему семейные винодельни играют столь неожиданно важную роль
Очерк, напечатанный в газете The Economist 1 ноября 2014 г., был посвящен семейным бизнесам и доказывал, что они представляют собой на удивление устойчивую характерную особенность постиндустриального капитализма. Общепринятое мнение, как объясняла газета The Economist, заключается в том, что семейные бизнесы естественно уживались с ранней формой капитализма, когда доверие было в цене, а финансы циркулировали внутри семьи или самой компании
[86]. Однако у семейных компаний немало проблем, которые ограничивают их масштабы, цели и долговечность. У англичан есть поговорка «От деревянных башмаков к деревянным башмакам – путь в три поколения», которая означает, что динамизм, который помог создать семейную компанию, постепенно иссякает и бизнес начинает угасать, прогорает или же оказывается в чужих руках
[87]. Общепринятое мнение, исходившее от гуру в области управления Альфреда Чандлера и других, заключается в том, что современная компания все больше и больше рационализируется и становится успешной благодаря слаженной работе квалифицированных, высокопрофессиональных руководителей, а не наследников компании. А неразумные и непрофессиональные члены семьи просто не должны вмешиваться в деятельность компании, довольствуясь скромной ролью.
