Я успокоила ее, сказав, что боевые шрамы украшают настоящего мужчину.
– Вон, студенты в германских университетах считают большой удачей получить шрам на лице во время дуэли. Они их называют «шмиссы» и гордятся ими, словно это ордена или медали.
– Я слышала об этом, – улыбнулась Юлия. – Студенты в университетах носят смешные прозвища – самых молодых называют «фуксами» – лисами, а сами себя называют «буршами». Я слышала, что император Павел решил учредить университет в Митаве.
– А почему не в Дерпте? – удивилась я. – Помнится, он находился в свое время именно там.
– Да, он действительно был там, но во время войны между царем Петром и королем Карлом XII университет в Дерпте прекратил свою работу, а его преподаватели, которые были в основном шведы, бежали от ужасов войны из бедного нашего отечества к себе на родину. Наше остзейское дворянство не раз просило у русских императоров дать разрешение на учреждение университета, чтобы наша молодежь получала образование у себя дома, а не в Германии. И вот наконец император Павел дал такое разрешение.
– Ему виднее, – вздохнула я. – Государь наш умный и добрый человек. Если он желает, чтобы твои земляки получали достойное образование – значит, так тому и быть. А вот твой жених, Юлия, учился в Петербурге. И теперь, после этого сражения, его ждет неплохая карьера.
– Скажи, Даша, – немного помолчав, спросила Юлия, – а ты видела государя? Каков он из себя?
Я замялась. Рассказывать моей подруге о посиделках с императором мне не хотелось. Еще меньше мне хотелось врать. Решив отделаться общими словами, я сказала:
– Да, я видела императора Павла. И даже разговаривала с ним. А каков он из себя?.. Человек обычный, даже очень приятной наружности. В обхождении вежлив и куртуазен, – не удержавшись, я хихикнула, вспомнив о том, как Павел увивался вокруг меня, произнося при этом разные двусмысленные комплименты.
– Счастливая, – вздохнула Юлия. – А у нас в Ревеле скучная и размеренная жизнь.
– Вот выйдешь замуж и уедешь с супругом в Петербург, – сказала я. – Там насмотришься на дам и кавалеров из высшего общества. А может быть, и сама станешь придворной дамой… – и я лукаво подмигнула Юлии.
Будущая госпожа Крузенштерн весело рассмеялась и замахала руками. Хотя ей наверняка очень хотелось, чтобы мое предсказание сбылось.
26 апреля (8 мая) 1801 года.
Санкт-Петербург. Михайловский замок.
Патрикеев Василий Васильевич,
журналист и историк
Сегодня из Ревеля к нам прибыл гонец с официальной реляцией о победе над английской эскадрой. Этим гонцом оказался не кто иной, как подпоручик Бенкендорф. Как я понял из сообщения подполковника Баринова, Александр Христофорович отличился во время попытки захвата британцами нашего госпиталя.
– Васильич, там все вели себя достойно, – передал мне по рации Баринов. – Никто не струсил, даже Дарья Иванова. Ты там намекни Павлу Петровичу, чтобы он не обошел наградами наших ребят. Конечно, большую часть работы сделали егеря Багратиона, конноартиллеристы Ермолова и моряки Ушакова. Но и наши тоже внесли свой вклад в победу над британцами.
Я учел пожелания подполковника и утром, после вахтпарада, стоя на плацу, передал императору списочек с фамилиями и званиями отличившихся. Павел внимательно его прочитал, хмыкнул, наткнувшись на фамилию нашей амазонки, после чего поинтересовался:
– Скажите, Василий Васильевич, а мадемуазель Дарья действительно участвовала в перестрелке с английскими головорезами?
– Участвовала, государь. Можете спросить у поручика Бенкендорфа – он сражался рядом с ней.
– Обязательно спрошу. Конечно, надо достойно наградить такую отважную девицу. Вы не подскажете – что ей больше придется по душе?
Я немного замялся. Мне не хотелось говорить императору, что Даша скорее всего потребует подарить ей пистолет или что-нибудь колюще-режущее – с нее это станется. Подумав, я дипломатично пожал плечами, дескать, не знаю, что может столь необычной девушке прийти в голову.
Павел рассмеялся и махнул рукой.
– Я спрошу об этом у своей дочери. Помнится мне, что великая княжна Екатерина сдружилась с мадемуазель Дарьей. Может быть, она мне что-нибудь подскажет?
Потом Павел о чем-то задумался, и улыбка сошла с его лица. Он похлопал тростью по своим ботфортам, а потом произнес:
– Знаете, Василий Васильевич, я с удивлением узнал, что не все мои подданные радуются победе российского оружия. Нашлись и такие, которые высказывают неудовольствие и даже досаду, узнав о разгроме вражеской эскадры. Им было бы, наверное, приятней, если бы адмирал Нельсон перетопил наши корабли и сжег Ревель.
– Я полагаю, что такие настроения появились у тех, кто имел немалую выгоду от торговли с Англией. Ведь теперь о такой торговле следует надолго забыть. А куда девать приготовленные к вывозу за рубеж зерно и пеньку? А торговля лесом в Архангельске, которая давно уже находится в руках англичан? Ведь с нее многие лесопромышленники получали просто сказочные прибыли.
Император нахмурился. Он как-то не задумывался о том, что удар по торговле с Британией может вызвать недовольство не только у Лондона, но и у тех в России, кто ведет свои дела с Туманным Альбионом. А эти ребята, кроме всего прочего, имеют немалое влияние среди придворных царя. Их недовольство может закончиться новой попыткой дворцового переворота. К тому же побитые нами британцы для поддержки потенциальных мятежников не пожалеют денег.
Я постарался аккуратно предостеречь императора. Павел снова задумался, а потом спросил меня:
– Действительно, а что же теперь делать с товарами, которые приготовили к продаже за рубеж наши купцы и помещики?
– Надо искать других покупателей. И быть умнее – нельзя ориентироваться только на одного контрагента. Зерно и ту же пеньку могут купить пруссаки или французы. Любая страна, которая строит корабли, всегда будет нуждаться в подобном товаре. Знаете, ваше величество, я бы посоветовал вам поговорить на эту тему с господином Ивановым. Он в нашем времени был предпринимателем, которому приходилось решать многие коммерческие и хозяйственные вопросы. Думаю, что его опыт может вам пригодиться.
– Как только уважаемый Алексей Алексеевич вернется из Ревеля в Петербург, я посоветуюсь с ним об этом. Тем более что и он был в числе тех, кто достоин получить награду за храбрость, проявленную в сражении с врагом. А вы, Василий Васильевич, поговорите с графом Аракчеевым по поводу безопасности нашей державы. Полагаю, что вы правы – один заговор мы сумели раскрыть, но это совсем не значит, что их больше не будет. Нельзя рисковать, тем более что враги наши сумели пробраться даже в Секретный дом в Петропавловской крепости. Кстати, ничего не выяснилось нового по поводу отравления графа Палена?
– Нет, ваше величество. Непосредственный исполнитель этого злодейства пойман. Под стражей и несколько человек из числа тайной агентуры французских роялистов. Мне кажется, что в борьбе с происками сторонников графа Прованского следует объединиться с тайной службой Первого консула.
