И, действительно, за неприметной дверью в стене моему взгляду открылась крутая деревянная лестница, ведущая куда-то наверх.
Так, подумал я, если меня будут брать, то именно здесь – рыжий попросту даст мне по башке сзади. Но мой спутник сам пошел вперед, и я, чуть помедлив, последовал за ним, прикрыв за собой входную дверь.
На площадке второго этажа были три двери – в одну из них рыжий и постучал. Дверь открылась, я увидел накрытый стол – и абсолютно незнакомого мне человека. Он был элегантен, одет с иголочки, а физиономия его надменна и холена. Чего стоили одни светлые усики, завитые колечком…
– Спасибо, – сказал он рыжему и бросил ему целый талер. Тот с поклоном удалился, закрыв за собой дверь. Вот только я не услышал ни его шагов, ни скрипа ступеней, из чего сделал вывод, что он никуда не ушел, а остался стоять на площадке.
– Здравствуй, Керримэн, – сказал мне по-английски, причем прононс его был, как мне показалось, аристократическим. – Я пришел от ваших русских друзей.
Ну что ж, все встало на свои места. Во-первых, Керримэном меня мог назвать только тот, кому об этом рассказал Кэри – ведь именно так меня обозвал новый капитан «Бланш». Во-вторых, человек подполковника Михайлова должен был передать мне привет от «фройляйн Хельги», а я должен был переспросить: «Ольги?» и получить ответ: «Это то же имя, только по-немецки». Так что, похоже, меня в очередной раз проверяют – то ли сам Кэри, то ли тот человек, с которым он встречался в Кёнигсберге. Именно проверяют – иначе зачем вся эта комедия с «русскими друзьями»?
– Моя фамилия О’Нил, – бросил я. – Вы, любезнейший, определенно обознались. Да и русских друзей у меня нет.
– Джеффрис, – позвал «аристократ», и на пороге появился рыжий. – Приготовься, этот парень не понимает хороших манер. Придется его им поучить.
«Не на того напали, – подумал я. – Что-что, а драться я умею». Русские успели обучить меня кое-каким своим приемам, но афишировать их знание я не хотел, ведь это могло повлечь за собой ненужные вопросы. Так что я просто-напросто хуком справа вырубил Джеффриса, а затем проделал то же со светловолосым, который с открытым от изумления ртом глазел на рухнувшего рыжего. Затем я засунул Джеффрису в рот салфетку. Судя по всему, я ухитрился сломать ему челюсть. Потом, на всякий случай, я связал ему руки его же поясом.
Взяв стоявшую на столе бутылку шнапса, я плеснул спиртное светловолосому на одежду. Увидев, что тот начинает подавать признаки жизни, я сунул горлышко ему в рот. Мне показалось на секунду, что он попросту захлебнется, но англичанин, словно слепой котенок молоко, стал судорожно глотать шнапс.
Подхватив его под мышки, я с большим трудом спустился вместе с ним по лестнице, вышел в переулок, где, к счастью, никого не было, и повел прямиком в наши комнаты. Никто на нас не обратил внимания – ну, ведет человек друга, перебравшего в кабаке спиртного, домой. Боялся я лишь квартирную хозяйку – та предупредила меня в самый первый день, что не переносит пьяниц – видите ли, ее муж умер именно от неумеренного употребления горячительных напитков. Но, к счастью, ее я по дороге не встретил, а вот Виконт оказался дома. Увидев моего спутника, он побледнел.
– Что случилось?
– Не знаю, но вот этот тип и его сообщник пытались меня захватить. Мол, он пришел от моих русских друзей. Ну нет у меня никаких русских друзей, разве что мисс Дария. Да и другом ее назвать трудно – достаточно вспомнить, как она во время нашей последней встречи врезала мне по физиономии.
Кэри чуть усмехнулся, а я продолжил:
– Но вот что еще интересно – он назвал меня «Керримэном».
– Понятно. – Виконт озадаченно почесал затылок. – Видимо, тебя решили еще раз проверить… Ты вот что – положи сэра Мартина туда, – он показал мне на тахту, стоявшую у стены. – Постарайся его не уронить. Надеюсь, что он в полном порядке?
Значит, «сэр Мартин», подумал я про себя. И Виконт его знает. Но я ответил с самым что ни на есть безмятежным выражением лица:
– Этот-то да, разве что пьяный, а вот другому я, похоже, сломал челюсть.
– Час от часу не легче… Ладно, садись и жди меня здесь. Если сэр Мартин очухается, передашь ему вот это, – Виконт схватил со стола перо, обмакнул его в чернильницу и написал несколько слов на листке бумаги, присыпав его песком.
Потом он оделся и вышел. Сэр Мартин, вытянувшись во весь рост, вовсю храпел на тахте, не выказывая никакого желания проснуться. Примерно через три часа Виконт вернулся.
– Значит, так. Придется тебе заменить Джеффриса. Сегодня вечером ты познакомишься с сэром… в общем, с одним серьезным человеком. Он и расскажет, что тебе следует делать в ближайшие дни…
8 (20) мая 1801 года. Вечер.
Кёнигсберг, Пруссия.
Сэр Роберт Томас Вильсон,
на секретной службе его величества
Господи, с какими только тупицами мне приходится работать… Говорил же я Джеффрису с этим дураком Прайсом – простите меня, сэром Мартином, – проверьте этого ирландца, но осторожно. Впрочем, в этом есть и моя вина – эх, и зачем я поручил эту акцию сэру Мартину. Хотел Джеффрису, да только Прайс начал канючить, мол, не положено бывшему боцману командовать аристократом.
Тоже мне аристократ… Его отец, как и мой дед, нажил свое состояние на торговле шерстью. Но, в отличие от моего деда, он поспешил купить титул, а также пожертвовал крупную сумму школе Хэрроу, чтобы его сынка туда взяли. Поговаривают, что он сначала предложил деньги Итону, но у тех еще оставалась толика гордости. У главы Хэрроу, как мы видим, ее не осталось.
А после Хэрроу последовал Оксфорд – не Тринити, не Кинг’с и даже не Эммануэл, а всего лишь Сент-Бенет’с, намного менее престижный колледж
50. Тем не менее он получил какой-никакой вес «там, где надо», а рекомендательное письмо, которое он мне вручил, было подписано самим Генри Аддингтоном, подчеркнувшим, что сэр Мартин «душой и телом предан его величеству».
Но для нашей работы он, как оказалось, абсолютно не подходит. И, как я понял, именно он решил «поучить» этого О’Нила – в результате чего я потерял Джеффриса. Даже если его челюсть срастется, это произойдет весьма нескоро. А люди мне нужны здесь и сейчас.
Впрочем, если мне в Египте удалось кое-чего добиться, то на Балтике все пошло не так – спасибо барону Уитворту и другим нашим людям в этой проклятой дыре. Сначала неудавшееся убийство русского императора, потом фиаско в Ревеле. А затем пропажа «Бланш»…
Как мне недавно сообщили, сначала команда фрегата была интернирована, но было решено позволить всем, даже капитану, поселиться в комнатах и ночлежках в районе Мемельского порта – под честное слово офицеров. Несмотря на это, в ночь с четвертого на пятое мая они сумели разоружить и связать охранников «Бланш» и выйти в море. До Мемельского пролива они добрались, когда уже начало светать. Их обстреляли береговые батареи по обе стороны пролива, и они вернулись в залив и… пропали. Кристоф рассказывал, что прусские корабли прочесали весь залив, но не нашли даже следа нашего фрегата. По его словам, когда дует юго-западный ветер, в заливе начинается сильное волнение, с которым не так легко справиться. Нередко корабли оказываются на мели, а иногда и вовсе пропадают.
