— Тихо! — сказала Лу. — Не прерывай сказку!
Мы сидели молча, слушая продолжение. Все началось с глотка вина, потом сигареты и таблетки, потом кое-что потяжелее. Просто потому, что ей хотелось ощутить покой. Иногда ей хотелось чувствовать себя спокойной и счастливой.
— Продолжай, — сказала Лу, когда Никки смолкла.
— Даже не знаю, захотите ли вы слушать дальше, — пробормотала Никки. — Не самая приятная история.
— Лучше будет, если ты расскажешь об этом, — сказала Лу тоном в точности как у Марианны. — Возьми нас с собой в прошлое. В то место, где больнее всего.
— О’кей, — сказала Никки. — Тогда пошли со мной. Пошли со мной в квартиру в пригороде, в кровать с грязным матрасом. Ну, глаза-то закройте.
Я не хотела туда. Мне грязные кровати и матрасы давно встали поперек горла.
Кажется, они были футболисты — или хоккеисты, Никки точно не помнила. Она сказала, что и наплевать, это одно и то же. Она забыла, сколько их было — человек пять или шесть. И они ее привязали. Никки расставила руки и ноги, показывая.
— Почему ты вообще с ними пошла? — спросил кто-то.
— Это совсем другая история, — ответила Никки. — Но если вам обязательно нужно знать — я не очень-то помню.
— Продолжай, — сказал Лу.
— Они привязали меня в форме буквы «Х», — сказала Никки. — Привязали ноги и руки к столбам по краям кровати. А потом… Потом трахали меня во все места, в какие могли и…
— Отдай бутылку, — внезапно сказала мне Лу. — Ты что, все собралась одна выпить?
Я протянула ей бутылку. Лу сделала три больших глотка и послала ее дальше по кругу.
— Они трахали меня во все места, — проговорила Никки. — Мне казалось, что я разорвусь на две части. Я подумала, что умру, и что это даже хорошо — как хорошо будет исчезнуть, перестать дышать.
Мне хотелось, чтобы Никки замолчала — мне стало плохо, я не желала слушать дальше. Казалось, это я сама лежу, растянутая на матрасе.
— Потом на меня что-то начало капать, — продолжала Никки. — Я подумала, что это вода — я лежала с закрытыми глазами и подумала, что они, может быть, решили меня помыть, но потом я почувствовала запах… и открыла глаза… и увидела, как они ссут. Они стояли и ссали прямо на меня.
Все сидели молча. Я заморгала, чтобы прогнать картинку — тело Никки, распростертое на кровати, покачивающиеся пенисы, моча, текущая по ее телу.
— А потом они сказали, что я сама хотела, — проговорила Никки. — Будто я сама хотела, чтобы на меня нассали.
14
Чарли легла на постель в гостиничном номере и включила телевизор. Выбритый до блеска диктор рассказывал о новостях — вернее, об отсутствии новостей по поводу похищения Беатрис Пальмгрен. Фотографии виллы в Хаммарё, Стина крупным планом, призывающая общественность звонить в полицию, если они что-то видели или слышали. Затем краткое интервью в городе — мама с малышом на руках, которая, глядя прямо в камеру, сказала, что все это ужасно, что весь город затаил дыхание.
Как раз в тот момент, когда Чарли уже почти засыпала, перед глазами нарисовался образ. Мужчина в кожаной куртке, запах дубленой кожи и смех. Она открыла глаза и уставилась в темноту, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь еще: черты лица, цвет волос — все, что угодно. Когда у нее ничего не вышло, она снова закрыла глаза, пытаясь вернуться в то состояние, в котором только что находилась, но это не получалось — сердце отчаянно стучало. Что же произошло, черт подери?
Чарли заставила себя мыслить спокойно и рационально. Опасности нет. Не впервые она привела к себе домой мужчину — единственная разница, что в этот раз она забыла его. Но она осталась жива и не пострадала.
Однако эти мысли почему-то не утешали.
Она поднялась с постели, отодвинула тяжелые темные портьеры на окнах и выглянула на улицу. Под окнами, чуть пошатываясь, шли под ручку две молодые легко одетые женщины, а за ними несколько мужчин в костюмах и пальто. Суббота — народ идет в бар или уже из бара. Часы показывали двадцать минут первого. Чарли понимала, что ей следует лечь обратно в постель, но вместо этого открыла мини-бар.
Там стояла маленькая бутылочка с красным вином и буквально просила, чтобы ее выпили. Отпив три больших глотка, Чарли ждала, пока придет долгожданное чувство покоя. «Плевать, что эффект недолговечный, а похмелье тяжелое, — подумала Чарли. — Игра стоит свеч».
Ей вспомнился последний визит к психологу.
— Расскажи мне какое-нибудь воспоминание детства, — попросила Эва. — Первое, что придет в голову. Что ты помнишь?
— Маму.
— Свою маму?
— Да.
— Что она делает?
— Она… танцует. Она танцует в нашем саду в Люккебу.
— А ты? Что делаешь ты?
— Я сижу на подоконнике в своей комнате и смотрю на нее. Я хочу, чтобы она зашла в дом, потому что на ней слишком мало одежды, а на улице холодно, но она словно бы не слышит меня, так что я… я выхожу в сад и пытаюсь увести ее, но она слишком быстро движется.
— Пусть она остается в саду, просто сделай музыку потише. Что бы ты сказала ей сейчас, если бы она остановилась и послушала тебя?
— Чтобы она зашла в дом, потому что уже поздно… что я боюсь…
— Чего ты боишься?
— Что она покинет меня, что я останусь одна.
— Скажи ей об этом.
И Чарли закрыла глаза, вызвала в памяти образ сада в Люккебу, где музыка стихла и Бетти замерла в разгар танца.
— Я не хочу, чтобы ты покинула меня, мама. Я не хочу остаться одна.
Чарли вернулась в постель, достала телефон, посмотрела температуру и констатировала, что прогноз верен. Всего два градуса. Она надеялась, что Беатрис не замерзнет, что кто-то — кто бы это ни был — согревает ее. «Пусть мы найдем ее живой», — подумала она. Однако замерзшее маленькое тельце так и стояло у нее перед глазами, когда она засыпала. Синие губы, закрытые глаза.
Ночью мне приснился стрелок в торговом центре. Он ходил с заряженным ружьем и стрелял во всех подряд. Люди падали на пол, истекали кровью и умирали. Мне пришлось спрятаться с малышкой за картонными коробками. Она дергалась и ныла. Если она сейчас же не замолчит, все пропало! Мне пришлось закрыть ладонью ей рот — и держать слишком крепко и слишком долго. Но мне просто хотелось, чтобы она осталась жива!
15
В восемь утра в воскресенье Чарли и Андерс встретились в фойе и быстро позавтракали в пустом ресторане отеля.
Когда они с бумажными стаканчиками кофе в руках уже направлялись к машине, у Чарли зазвонил телефон. Это была Стина.
— Вы уже едете? — спросила она.
— Стартуем, — ответила Чарли. — Что-то случилось?
