«Справедливости нет. Бога нет. Ты что, еще не поняла этого, Чарлин?»
— С тобой все в порядке? — спросил Грегер.
Чарли кивнула.
— Ты такая бледная.
— Мы должны найти ее, — ответила Чарли, никак не прокомментировав свою бледность. — Время уходит.
— Ты думаешь, ее похитил Паскаль? — спросил Грегер.
— Не знаю. Но если он хотел отомстить Густаву чем-то таким, что страшнее смерти…
— Все же это нелепый поступок, — проговорил Грегер. — Похитить ребенка из-за разногласий в компании.
Чарли согласилась, однако же странно, что он пропал за четыре дня до исчезновения Беатрис. И хотя его жена заверила их, что он не из тех, кто похищает маленьких детей, она же сама и рассказала о его личностном расстройстве.
Пока что поиски Паскаля не дали результатов. Они заявили его машину в скрытый розыск, но ее пока не обнаружили. Его телефон в последний раз подсоединялся к вышке в центре Карлстада. Теперь он отключен, и не использовался с тех пор, как хозяин покинул дом. В списках звонков и эсэмэсок не нашлось ничего странного. Связано ли это с тем, что он скрывается добровольно? Кредитной карточкой он тоже не пользовался с тех пор, как исчез, но, по словам Матильды Бюле, он всегда носил с собой много наличных. Либо он умер, либо очень хорошо спрятался.
— Так что ты думаешь? — спросила Чарли, когда им принесли еду. Это было какое-то странное месиво, от которого у нее возникло острое желание поехать в ближайшее место, где можно купить гамбургер. — Что ты думаешь по поводу всего этого?
— Меня раздражает, что от Густава невозможно больше ничего добиться, — ответил Грегер. — Каждое слово приходится тянуть клещами, а он мог бы… я хочу сказать — его дочь пропала. Как он может быть так уверен, что ее исчезновение не связано с его бизнесом? Почему не хочет, чтобы мы перевернули каждый камень?
— Возможно, он сам переворачивает камни, о которых мы ничего не знаем. Он производит впечатление человека, очень напуганного произошедшим.
— И что — он думает, что сделает эту работу лучше нас?
— Может быть. Не забывай, что он привык быть лучшим во всем, за что берется.
Чарли поднесла ложку ко рту и поспешно проглотила, потому что на вкус еда оказалась еще отвратительнее, чем на вид.
— Но если мы посмотрим на дело немного по-другому, — продолжала она, прекрасно понимая риск слишком зациклиться на одной версии и пропустить остальное. — Если это не Паскаль Бюле реализовал свои планы о нечеловеческих страданиях — то кто тогда?
— Чисто статистически обычно родители… И мы не можем закрывать глаза на тот факт, что Фрида оставалась одна с Беатрис, когда это произошло, и…
— Матери обычно не убивают своих детей, — возразила Чарли, — если это не послеродовой психоз, а у нас нет никаких данных о том, что Фрида им страдает. В таких случаях речь обычно идет о расширенном самоубийстве.
— Бывают исключения, — начал Грегер. — Много лет назад я выехал по вызову. Престижный район, женщина, никогда ранее не имевшая проблем ни с психиатрией, ни с законом, перерезала горло дочери кухонным ножом. Мы приехали раньше «Скорой», и… то зрелище, которое я там увидел…
Грегер замолчал и отпил большой глоток вина.
— Она была юрист, — продолжал он. — А ее муж… не помню, чем он занимался, но оба были вполне успешны. Друзья и соседи описывали семью как приятных, основательных людей. Никто не понимал, как такое могло произойти.
— Человеческая психика загадочна, как космос, — произнесла Чарли. — И чем больше в нее углубляешься, тем больше понимаешь, какая это сложная материя.
— Вот не знал, что ты углубляешься в человеческую психику, — сказал Грегер.
— Не знаю, так ли это, но я изучала психологию.
— Где?
— В Стокгольмском университете, — ответила Чарли. Она вспомнила то чувство триумфа, которое возникло у нее от знаний, приобретенных за годы учебы на кафедре психологии. Как будто бы ей дали ключи от собственного мозга.
— Когда ты все это успела?
— До полицейской академии. Я не могла поступать сразу — не подошла по возрасту, тогда брали с двадцати лет, а мне было всего семнадцать, когда я сдала выпускные.
— Как тебе удалось сдать выпускные в семнадцать лет?
— Я перепрыгнула через один класс.
Тут у нее в телефоне звякнуло. Пришло сообщение от Андерса. Фотография его с Сэмом и текст: «Все под контролем».
«Отлично!» — написала она в ответ.
— Это от Андерса, — пояснила она.
— Да, хорошо, что все обошлось.
— Андерс этого бы не пережил, — задумчиво проговорила Чарли. — Я имею в виду — если бы с его сыном случилось что-то серьезное.
— Похоже, люди в состоянии пережить гораздо больше, чем им кажется, — ответил Грегер, отпив большой глоток вина.
— Да, но всему есть предел, — сказала Чарли и подумала о Бетти.
«Всему есть предел, и когда ты достиг предела, пути назад уже нет».
Что там Фрида сказала про Беатрис? «У меня нет семьи кроме нее. Больше мне не для кого жить».
К их столику подошел новый официант и спросил с характерным местным акцентом, понравилась ли им еда, не хотят ли они еще выпить.
— Мне, пожалуйста, еще бокал вина, — сказал Грегер.
— А мне пива, — сказала Чарли, не успев подумать. — Большой бокал крепкого пива.
«И какой смысл иметь ключи к собственному мозгу, — подумала она, — если все равно не сумел ими воспользоваться?»
Официант вскоре вернулся, неся новый бокал вина и холодное пиво с шапкой пены.
— Когда ты это себе сделала? — спросил Грегер, кивнув на татуировку у нее на левом запястье, когда Чарли отпила глоток из своего бокала.
— Полтора года назад, — ответила Чарли.
— Что это значит? — спросил Грегер. — Никогда не понимал, зачем она нужна — точка с запятой.
— Это полупауза, — пояснила Чарли. — Остановка, но не конец.
Она подумала о том, что когда делала себе эту татуировку, ее все же не покидало ощущение конца. В голове пронеслись воспоминания: Гюдхаммар, плавильня, а потом, как бы она ни пыталась отогнать этот образ, — Юхан с разбитой головой. «Состояние критическое».
Чарли никогда не забудет звонка из больницы. До этого момента она по-детски верила, что Юхана удастся спасти.
Однако возникли кровоизлияния, осложнения и обширные нарушения в работе мозга. Раз за разом она спрашивала: «Но ведь он жив? Он не умрет?»
И, тем не менее, он умер. Юхан Ру умер 28 октября в 22.22.
«Какая разница, во сколько?» — подумала тогда Чарли, однако цифры еще долго танцевали у нее в голове. В 22.22 сердце Юхана перестало биться. В 22.21 он еще был, а в 22.22 его уже не было.
