— Подумайте, а если бы это была ваша дочь? — спросила Чарли. — Если бы речь шла о Мике?
— Я могу позвонить Густаву, — предложила Шарлотта. Она достала телефон — и теперь Густав снял трубку.
— Приехала полиция, — сказала ему Шарлотта. — Да, но они хотят поговорить с тобой, Густав. Да, прямо сейчас.
Густав появился через пятнадцать минут. На нем было нечто вроде охотничьего костюма, волосы взлохмачены.
— Мы ходили искать, — заявил он. — Что-нибудь случилось?
— Нам только стало известно, что Фрида также не является биологической матерью Беатрис, — сказал Грегер. — Вы не могли бы разъяснить нам, что все это значит?
Густав посмотрел на Шарлотту, словно ответить на этот вопрос было ее обязанностью. Но, вместо того, чтобы что-нибудь сказать, она повернулась и пошла в сторону прихожей и лестницы на второй этаж.
— Я могу сесть? — спросил Густав.
Вслед за ним они пошли в гостиную. Чарли констатировала, что здесь совсем не так аккуратно, как раньше. Пледы не висели на подлокотниках дивана идеальными квадратами, подушки валялись как попало.
— Донорство яйцеклетки, — пояснил Густав. — Яйцеклетки и спермы.
Он рассказал, что это значит — яйцеклетка от анонимного донора была оплодотворена спермой анонимного донора и помещена в матку Фриды.
— Все это становится все более непонятным, — произнесла Чарли. — Я имею в виду не сам способ зачатия, — продолжала она, когда Густав попытался более подробно объяснить суть процедуры. — Речь идет о том, что вы с Фридой скрыли от нас множество фактов. Мой вопрос — почему?
— Мы не хотели, чтобы это было предано огласке, — ответил Густав. — Чтобы об этом узнали все вокруг — и сама Беатрис. Мы подумали, что два анонимных донора никак не могли иметь отношения к делу, так что…
— Но вы же не могли не понимать, что все это выяснится, когда мы взяли у вас образцы ДНК, — сказала Чарли. — Почему вы ничего не сказали тогда?
— Не знаю, — покачал головой Густав. — Подозреваю, мы оба сейчас немного не в себе.
38
Когда они вернулись в отель, часы показывали почти полночь. По дороге Чарли позвонила Стине и сообщила новые подробности. Она рассказала о странном поведении Густава и Давида, которые отправились сами искать Беатрис в темноте, что Густаву это показалось хорошей идеей вместо того, чтобы остаться дома и позаботиться о жене, которая явно в очень плохом состоянии. Впрочем, родители, потерявшие ребенка, могут действовать иррационально. Как бы то ни было, придется еще раз побеседовать с Густавом, Фридой, Давидом и Шарлоттой.
— Сегодня я поднимусь по лестнице, — сказала Чарли, когда они подошли к лифтам.
— Не буду тебе мешать, — улыбнулся Грегер. — Когда встречаемся завтра?
— Я сказала Стине, что мы будем на месте в семь, если не произойдет ничего экстраординарного.
— Отлично. Ну что ж, тогда нам лучше всего хорошенько выспаться.
— Да, — согласилась Чарли. — Так лучше всего.
Придя в номер, Чарли открыла компьютер и стала гуглить донорство яйцеклеток и спермы в России. Ей выпали статьи про счастливых родителей, которые после многолетних неудачных попыток в Швеции попробовали удачи в стране с менее жесткими правилами. Чудо-дети, мамы и папы, тепло отзывавшиеся о помощи, которая помогла им наконец-то стать родителями. Затем последовали критические голоса, говорившие о проблематике покупки у бедных женщин их матки, ужасные истории и смерти во время беременности, заметки о детях, родившихся с нарушениями, которых никто не хотел брать, о сломанных судьбах.
Закрыв страницу, Чарли зашла на Флешбэк, чтобы снова заглянуть в беседу по поводу Беатрис.
Там появилось множество новых комментариев, но по большей части — пустые пересуды. Однако среди общего флуда кто-то анонимно написал:
«Ясное дело, у тех, кто находит себе жен на дне общества, возникают проблемы».
«Что ты имеешь в виду?» — написал пользователь Justitia, но ответа не последовало.
И снова Justitia: «Источник?»
Но вот гораздо ниже другой пользователь написал:
«Будь я на месте полиции, проверил бы прошлое Шарлотты Юландер. Уверяю, оно далеко не безупречное».
Ниже — несколько вопросов о том, что этот комментарий мог означать. Все они остались без ответа.
Чарли погуглила имя Шарлотты Юландер. Сначала появилась обычная информация о возрасте, месте проживания и гражданском состоянии, потом ее имя в связи с какими-то мероприятиями в школе и упоминание о ней как о жене Давида Юландера в статье, посвященной ему. Ничего указывающего на темное прошлое. Чарли снова прочла комментарий на Флешбэке.
«Будь я на месте полиции, проверил бы прошлое Шарлотты Юландер. Уверяю, оно далеко не безупречное».
Она подумала о Шарлотте, о красивом доме, счастливой семье и вдруг — о шраме от разреза у нее на запястье. След, оставшийся от другой жизни?
Впрочем, Флешбэк — сайт сплетен, напомнила себе Чарли, где люди могут анонимно писать все, что им заблагорассудится. Это могло быть выдумкой или преувеличением. Но кое-что все-таки оказывалось верным. Она выключила компьютер. Сегодня продвинуться уже не удастся. Лучшее, что она сейчас может сделать, — попытаться расслабиться и дать отдых мозгу.
Заснуть оказалось невозможно. Днем голова была занята делом, и мысли о выпавшей из памяти ночи вытеснялись, но теперь снова вернулись. В голове у Чарли прокручивались различные сценарии того, что могло произойти. Мужчина — теперь он стал больше, и кидается, словно хищник, на ее обнаженное тело на полу в прихожей. Или что? Может быть, он самый обычный мужчина, который помогает слегка перебравшей женщине дойти до дома. Почему он не может быть самым обычным мужчиной?
«Обычных мужчин не бывает, Чарлин».
Сны. Теперь они являются мне все чаще. Я изо всех сил работаю ногами в воде, держа ребенка в руках, которые постепенно отнимаются от холода. Она выскальзывает из моих объятий, тонет и исчезает в глубине. И среди ощущения паники я вдруг чувствую, что могу расслабиться. Ее больше нет. Мне больше не за что бороться. Я отпускаю руки и следую за ней. Все кончено.
39
— Ждем только Роя, — произнесла Стина, когда они сидели в зале заседаний, держа в руках по чашке кофе. На ней была та же одежда, что и накануне, и, похоже, она даже не взглянула на себя в зеркало, выходя из дома потому что прическа у нее разлохматилась, а блузка была такая мятая, что Чарли заподозрила — Стина спала, не раздеваясь.
— Уже семь, — сказала Чарли. — Придется начинать без него.
Стина кивнула, подошла к белой доске и взяла фломастер. Некоторое время она держала его в воздухе рядом с фотографией Беатрис, потом нарисовала знак вопроса и обернулась к остальным.
